Начфин неохотно взял кусок, повертел его в руке и тоже начал грызть, болезненно сморщившись.

– Это же самое радикальное средство против цинги. В каждой яранге мне чукчи об этом рассказывали с восторгом. Небось Амудсен не тебе чета, а мясо это ел за мое почтение. Любят они, когда не пренебрегают их пищей. Отличное противоцинготное средство. По себе знаю. В прошлом году заболел, только этим мясом и спасся.

– А действительно - оно как будто ничего, - промычал начфин, пережевывая мерзлые куски.

Пришел радист Молодцов.

– Никита Сергеевич, вас спрашивает какой-то Саблер.

– А, Саблер? Зови его на радиостанцию, сейчас приду.

Был уже вечер. На радиостанции ярко светила лампа. Саблер внимательно рассматривал радиоаппаратуру. Он не хотел интересоваться станцией, и все же профессиональное чувство, еще не совсем заглушенное, вдруг проснулось в нем.

– Хорошо работает станция?
– спросил он у Молодцова.

– Хорошо. Регулярно связь держу с Петропавловском, - с гордостью ответил Молодцов.

И Саблер заговорил компетентно, вставляя радиотермины в свою речь.

– Вы понимаете в радиотехнике?
– удивился Молодцов.

– Раньше понимал, - с едва заметной иронией ответил Саблер.

Вошел Лось и молча сел за стол радиста.

– Здравствуйте.
– Саблер приподнялся.

– Здравствуйте, гражданин Саблер, - сказал Лось, пристально разглядывая маленького человечка с птичьим лицом, поросшим густой щетиной.
– Садитесь.

– Я местный охотник и прибыл по вашему вызову.

Лось, пытливо глядя в глаза Саблеру, сказал:

– Мне известно, что вы инженер, а не охотник.

– В прошлом инженер, а сейчас охотник.

– Вы не родственник обер-прокурора святейшего синода Саблера?

– Однофамилец... Разрешите раздеться?

– Пожалуйста.

Саблер снял малахай, сбросил через голову легкую пыжиковую кухлянку, с подчеркнутым спокойствием повесил на гвоздик. Не спеша он расчесал сбившиеся длинные пышные волосы и присел на скамейку. Глаза его беспокойно забегали. Остренькая бородка выдавалась вперед, и во всей его фигурке было что-то настороженно-звериное.

– Вы действительно инженер?

– Да, - поспешно ответил Саблер.

– А если я поинтересуюсь вашим дипломом?

– Я сжег его. Охотнику на пушного зверя нужен капкан, а не диплом.

– И жена ваша врач?

– Да, в прошлом врач.

– Почему же вы променяли такие прекрасные профессии на занятие полудиких охотников?

– Мы вполне удовлетворены своей жизнью здесь. Даже больше: мы счастливы. Нам нравятся простор и абсолютная независимость. Мной никто не командует... Мы не хотим жить в обществе, где люди грызутся, как голодные волки... Если хотите, жизнь наша здесь - это и есть истинная свобода. Вот чем привлекает Север меня и мою жену, - сказал инженер, доставая трубку.

– А вам известно, что на территории бывшей Российской империи строится новое, социалистическое общество и что волчьи законы уже ликвидированы и взаимоотношения людей строятся на совершенно иных началах?

– Я слышал... Но все это в будущем. А мне уже пятьдесят лет. Я хочу пользоваться свободой теперь же.

– Извините! Это не будущее, а уже настоящее.

Илюша молча прислушивался к разговору и внимательно рассматривал странного человека.

– Забавно получается, - сказал Лось - Женщина-врач, мужчина-инженер ушли из общества и занимаются охотничьим промыслом...

– Философия охотника очень проста: убить зверя и быть сытым. Я полностью разделяю их образ мыслей и жизнь.

– Но до революции вы ведь работали?!
– вдруг крикнул Лось.
– Вас интересовал закон усталости металла! Почему же пропал у вас интерес ко всему этому после революции?

– Да, я работал. И я очень сожалею, что так поздно обрел свою теперешнюю жизнь.

Лось нервно закурил, у него пропало желание продолжать разговор. Но, взяв себя в руки, он спокойно спросил:

– Ваша жена как врач помогает местному населению?

– Нет, Она пришла к заключению, что в организм человека не следует вмешиваться. Сам организм - достаточно совершенный механизм, чтобы противостоять заболеваниям. А медицина, по ее мнению, - это шарлатанство, подобное шаманству.

– Интересно. Ну, а если человеку нужно отнять ногу? Организм сам не может этого сделать.

– Она считает, что человек без ноги - не человек, а поэтому и не следует создавать для него видимость счастья.