Начнем с того, что уже записанное условие дважды прочитывается учителем и при этом основной акцент делается на ключевой детали: "... на столько процентов, как в первый раз...". Неторопливо, четко выговаривая слова. Здесь должна сработать генеральная мысль.

В классе тишина. Спустя минуту - первая рука. Это один из лучших учеников - Вова Брага. За ним вторая - Андрей Бустеряков. Если сейчас вызвать для решения одного из них, то это будет повторяться до бесконечности на многих уроках - Брага, Бустеряков, Бустеряков, Брага... А 32 остальных? На что они обречены? На списывание с доски и медленное, но неуклонное угасание? Недопустимо. А как допустимо? Времени-то на уроке не столь уж много, да и Бустеряков с Брагой, подняв руки, призывно требуют к себе внимания. Требуют, вроде бы, по праву, да только право это ведет к ущемлению интересов товарищей. Здесь уже одним методическим приемом не обойтись, нужен надежно срабатывающий комплекс действий педагога.

Поднятую первым учеником руку видят далеко не все. А видеть должны все - в этом престиж первого.

– Так-так,- неторопливо оглядывая класс, произносит учитель,-Бустерякова вижу, Брагу вижу, Серых вижу, Волченского вижу, Моисееву вижу, Я-ку-ша вижу... Последняя фамилия растягивается, произносится тише и выжидательнее - кто следующий? Но секунды летят, а рук в классе нет. Отметим в этом месте два методических приема.

1. Называется фамилия ученика, поднявшего руку, и тем самым решается проблема приоритета.

2. Растягивая последние слова и слоги, учитель как бы приглашает поднять руки всех тех, кто еще сомневается, не уверен в правильности своих рассуждений.

И вот еще одна рука! Это преодолела свою робость Леночка Исаева. Маленькая, кажется, из одной только застенчивости и вылепленная. Итогом трех лет ее работы в начальной школе стала безликая тройка. Почерк у Лены невероятно плохой, уровень грамотности - в области устойчивой единицы. В классе такие дети предпочитают молчать даже тогда, когда у них возникают какие-нибудь догадки или мысли. Для таких нужен особый добрый стимул, чтобы они безбоязненно предложили ответ, не стушевавшись перед авторитетом лучших учеников класса.

Итак, задачу пойдет решать Лена. Именно она должна стать точкой отсчета на этом уроке. Пусть она говорит тихо - не беда! Учитель каждое ее правильное слово громко и внятно повторит классу. Пусть она надолго задумывается. Пусть! Это только уверенный в себе ученик может без малейших сомнений последовательно и стройно изложить план решения конкурсной задачи для поступающих в высшие учебные заведения, будучи всего лишь пятиклассником. Пусть она ошибается. И это извинительно. Ведь на нее устремлены десятки глаз тех, кто сопереживает и готовит себя к такому же смелому шагу, который только что совершила вчерашняя троечница. Ее успех это завтрашний взлет десятков подобных ей.

Реакция учителя на тихий голос, на раздумья, на неудачи - это тоже методические приемы, найденные долгим опытом.

– Ошиблась - не беда,- говорит во время одной из пауз учитель,ошибка - это даже хорошо: не убежим далеко от тех, кто поотстал. Вся наша работа - неизбежные ошибки. Если бы вы не ошибались, то зачем тогда вам учитель?

"Значит,- спросит озадаченный читатель,- к доске всегда вызывается самый неуверенный в себе ученик? Тот, который последним поднял руку?"

Нет, не всегда. Но в большинстве случаев.

"Но не будет ли это действовать угнетающе на лучших учеников? Не потеряют ли они интерес к работе?"

Вопрос резонный. Если бы учитель ограничивался только тем, что на протяжении многих уроков называл лишь фамилии учеников, первыми поднимающих руки, то спад их интереса к делу произошел непременно. И даже более того: почувствовав бесконтрольность, они вполне могут начать поднимать руки даже тогда, когда не совсем уверены в правильности предполагаемого ими хода решения, а это уже недопустимый воспитательный сбой. Как должен вести себя ученик, выяснивший, что верного решения он найти не смог? К каким нравственным издержкам это приведет? А если решение было верным, но оригинальным и непохожим на то, которое прозвучало в классе? Здесь впору и обидеться, и замкнуться, и надолго замолчать...

И вот на одном из уроков, когда несколько первых учеников подняли руки, учитель снова называет их фамилии и говорит:

– Во время больших сражений главнокомандующий всегда держит в резерве несколько своих лучших воинских соединений. Они не вступают в бой, но уже одно только их присутствие наполняет сердца воинов уверенностью в победе. В этих условиях никогда не будет паники: резервные войска есть, значит, пока еще можно обойтись и без них. Значит, выстоим. Так было в сражении под Бородином в 1812 году. Так было в великой битве под Москвой в 1941 году. Ставка всегда должна располагать резервом главного командования. Уничтоженный резерв-это катастрофа. Так вот, Бустеряков, Брага, Волченский, Серых, Моисеева, Якуш, Талалаев, вы сейчас выполняете роль резерва главнокомандующего, и к вам мы обратимся только тогда, когда уже никто, кроме вас, не поможет нам выиграть бой с этой задачей. И на линию огня сейчас пойдет Игорь Каширин.

У Игорька, так же как и у Лены Исаевой, годовой оценкой по математике в III классе была тройка. Но то было в III классе, а уже в V и Лена и Игорь стали лучшими учениками класса, и в их экранах успеваемости по математике стояли одни только пятерки. И никто из многочисленных посетителей уроков в экспериментальном классе даже представить себе не мог, какими беспомощными были эти ребята всего только год назад. Гости представить не могли, но дети в классе отлично понимают и знают, кто сейчас у доски, кто решает такие задачи, и уже на следующем уроке поднимаются новые руки, затаенной надеждой на немыслимый еще вчера успех загораются новые глаза. О "резерве главного командования" на одном из родительских собраний непременно ставятся в известность родители - пусть не возмущаются сообщением сына или дочери о том, что их "сегодня не вызывали, хотя руку они поднимали". Пусть понимают, что их ребенок поднялся на новую высоту. В этом скрыт еще один побуждающий мотив содружества семьи и школы.