Дюк перестал ухмыляться и прорычал, не отпуская ее:

– Ты, привередливая сучка, еще об этом пожалеешь!

– Убери свои грязные руки, – выпалила она, стараясь вырваться из его лап. Когда он проигнорировал ее требование, она, протянув руку, незаметно расстегнула его кобуру с револьвером, затем с быстротой нападающей змеи выхватила пистолет из кобуры и ткнула ему в живот. Он сразу замолчал. – Убирайся, – сказала она тихо, но внушительно.

Он неохотно разжал руки и отступил на шаг, но его ненавидящий взгляд говорил, что она нажила еще худшего врага.

– Ты еще пожалеешь, – проворчал он.

– А ты, если не будешь держаться от меня подальше, проживешь недолго, – ответила она, бросив на него такой же взгляд. Она с трудом подавила желание пристрелить его и, смело протянув руку, сунула оружие на место.

– Ты можешь помыкать другими, но я тебя не боюсь. Почему бы тебе сейчас не уползти под камень к другим змеям?

Когда она повернулась, чтобы уйти, он вновь схватил ее за руку. Ощерившись так, что, казалось, в свете факелов можно пересчитать все его зубы, он процедил:

– Настанет день, мисс Спесь, когда мы посмотрим, чего стоит все, что ты о себе воображаешь. Я игрок и могу побиться об заклад, что ты не можешь по-настоящему удовлетворить мужика, хоть ты и смазливая. Салливан скоро пожалеет, что женился на тебе. Готов поспорить, что ты не способна на настоящие чувства. Такие наглые стервы не способны на это.

Тори вырвала руку, подавляя желание его ударить.

– Убирайся ко всем чертям и можешь прихватить с собой Уэбстера, – прошипела она, проталкиваясь к помосту перед гостиницей.

Погруженная в мысли о столкновении с Дюком и с этими проклятыми «ночными бабочками», Тори шла по улице. Она больше не будет ночевать на ранчо у Дру. И пора кончать с этим нелепым супружеством! Она не собирается терпеть его неверность. И если приедет Гвен или кого там она пришлет, чтобы вернуть Тори, она поедет в Чикаго и больше не будет думать об этом жестоком, неверном, глупом Дру Салливане… Никогда!

Но не успела она войти в гостиницу, как ее схватил за руку именно Дру.

– Где ты бродишь, Чикаго?

– Убери руку, не то плохо будет, – выпалила она яростно.

– Что с тобой стряслось? – спросил он в раздраженном недоумении.

– Я тебя ненавижу. – Она крепилась из последних сил, чтобы не расплакаться.

Он был искренне удивлен:

– Что я такого сделал?

– Что и с кем – тебе лучше знать. Грязные прелестницы Вирджиния-сити порассказали мне кое-что про твои похотливые повадки. И как ты смел путаться с ними, когда я была у отца? Никогда тебе этого не прощу!

– Я не делал этого, – возмущенно возразил он.

– Это – единодушное свидетельство твоего гарема, – яростно выкрикнула Тори. – Один твой голос против всех, и, поверь мне, они знали, о чем говорят. – Она чувствовала, что вот-вот заревет.

– Это мои братья, – злобно выкрикнул Дру. – Должно быть, они подговорили этих распутниц. Еще одна их поганая шуточка.

– Не думаю. – Тори ни на миг не поверила ему. – Иди, ссорься с братьями, чтобы прикрыть свое распутство, трус! Почему тебе просто не признаться, что одной женщины мало, чтобы насытить твою похоть.

Бормоча какие-то клятвы, он схватил ее за руку и поволок через толпу, несмотря на ее яростное сопротивление. Он тащил свою разгневанную жену за собой, пока не разглядел Джона Генри, танцующего с Элизабет. Тогда он бросился к этой парочке.

Дру схватил Джона Генри за плечо, повернул лицом к себе, несмотря на угрожающее рычание, и резко потребовал:

– Скажи Тори, что это ты подбил «ситцевых королев» на эту проделку.

– Какую проделку? – Джон был в явном недоумении.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Все эти чучела и кровати я еще мог стерпеть, но тут вы зашли слишком далеко.

– Да что за чертовщину ты несешь? – осведомился Джон Генри.

С Тори было довольно. Она вырвалась и стала стремительно пробивать себе дорогу среди танцующих. Но у самых дверей Дру настиг ее, схватил и потащил к экипажу, не заботясь о том, что Вонгу и Билли Бобу придется идти домой пешком.

– Сейчас же отпусти меня! – требовала Тори.

– Не раньше, чем ты придешь в себя, – проворчал он.

– Если ты будешь и дальше отрицать, что путался с этими шлюхами, я тебе глаза выцарапаю! – вопила она.