Глава двенадцатая

ЧЕРЕПАХА НЫРЯЕТ

Несколько дней Казик все же носил портфель без ручки. Держал под мышкой, как папку.

Никто в классе не обратил внимания на это обстоятельство. Маша и Шурка, словно заранее сговорившись, не напоминали Казику о его уличном "рекорде", котя и видели, что Марченя от кирпича не отказался и по-прежнему таскает его с собой. И только Венька не пропускал удобного случая, чтобы не зацепить товарища:

– Ты теперь точно профессор, - говорил он, показывая глазами на пузатый, обтрепанный, с испорченным замком портфель. - И еды, как видно, набираешь, будто в поход собрался на всю неделю. Похудеть боишься?

– Боюсь, Венечка. Тебя догнать хочу, - в тон ему отвечал Казик, намекая на слабость этого рохли к разным лакомствам. Венька почти на каждой переменке обязательно что-нибудь жевал: то пирожок, то яблочко, то конфетку.

И когда сегодня Венька снова начал подтрунивать над Марченей, что вот, мол, скоро портфель и вовсе не выдержит, Казик не удержался. Прищурившись, смотрел, как Венька обкусывает желтую грушу, а потом язвительно спросил:

– Послушай, Кривой Зуб, и куда это столько в тебя лезет?

– Вот куда, - рассмеялся Венька и похлопал себя по животу. Но тут же поперхнулся и закашлялся.

– Требух несчастный! - только и сказал Казик отходя.

Веньке хотелось, чтобы последнее слово осталось за ним, но, так и не найдя подходящего ответа, крикнул вдогонку:

– А вот и не буду, не буду приглашать бабушку на сбор! Посмотрим, как вы без меня обойдетесь.

Он доел грушу, а огрызок, лихо размахнувшись, швырнул через открытое окно на улицу.

Шурка стоял поблизости и все видел и слышал. Он с укором посмотрел на Веньку. Кто-кто, а Протасевич знал Веньку, знал, что тот всегда может подвести. И если на то пошло, то Ирину Владимировну можно пригласить на сбор и без его одолжения.

– Ты, может, и на экскурсию с нами не пойдешь? - спросил Шурка у Старовойтенко.

– А ты не будь подпевалой, - огрызнулся тот. - Может, и не пойду, если вы все такие умники.

– Не трогай его, - махнул рукой Казик.

Он отвел Шурку к окну и предложил сегодня же зайти после уроков к нему.

– Знаешь, - говорил он, - вчера снова видел ту черепаху. Жаль, что тебя не было.

– А что?

– Оказывается, она не только ползет на свет, не только обходит препятствия. Она слышит и понимает человека. Даже не верится.

– Как это?

– А вот так: стоит крикнуть "стой!" - и она останавливается, ждет новой команды.

– И не пошевельнется?

– Ни-ни! А мотор - слышно - работает, потихоньку стрекочет.

– И ты приказывал черепахе?

– Фью! - свистнул Казик. - Чего захотел! Кто это тебе позволит! Ведь не игрушка. Машина кибернетическая!

– Эх, меня не было!

– Вот и я говорю. Так придешь сегодня?

– Если успею.

– А что у тебя?

– Брикет вчера привезли. Сложить надо.

– Чего же ты молчал? - с укоризной спросил Казик. - Мы его вмиг приведем в порядок. Все вместе.

– Не стоит. Ведь и так уже помогли с картошкой. Знаешь, как мама радовалась.

Звонок на урок прервал их разговор. Но Казик не забыл о брикете. Правда, никому ничего не сказал. Решил, что они с Шуркой и вдвоем управятся.

После уроков, когда уже собирались домой, Казик спросил у Шурки:

– У тебя заклепки есть?

– Зачем тебе?

– Надо же ведь с этим покончить, - и Казик кивнул на портфель, держа его обеими руками перед собой. - Надоело ходить без ручки.

– Вот это правильно, - обрадовался Шурка. - Пошли. Заклепки найдутся.

Они и не заметили, что чуть поодаль от них стоял Венька, хмурый, помрачневший. Он хотел заговорить с ними, пойти вместе домой, но так и не решился подойти.

Домой Венька пошел не сразу. Повертелся немного возле спортивной площадки, где ученики старших классов играли в волейбол, потом перелез через ограду и выбрался в переулок, по которому недавно удирал с уроков вместе с Шуркой. Здесь приостановился, наблюдая, как бульдозер, натужно рыча, засыпал канаву. На дне ее лежали газовые трубы. Теперь они, ровнехонькие, блестели смолой, как отполированные. И было странно смотреть, как на них с грохотом летят камни и гравий, падают комья черной земли.

– Эй, парнишка! - крикнул рабочий в ватнике нараспашку, шедший рядом с бульдозером. - Поостерегись!

Венька посторонился, пропуская неуклюжую с виду машину. В лицо его дохнуло жаром. Но он не отвернулся. Сошел еще немного с дороги, проваливаясь ботинками в песок, и снова стал наблюдать за бульдозером. Его стальной щит медленно подвигал к канаве широкий вал земли. Что-то около тонны, а может, и больше.

– Правей бери! - кричал рабочий в ватнике бульдозеристу и показывал рукой, куда надо поворачивать. - Праве-ей... Вот так! Давай!