Вгляделся внимательней в то, что когда-то, всего два месяца назад, было молодой женщиной, и обнаружил под левой грудью расползшееся пятно: не бывшая ли это родинка? спросил я. Судмедэксперт подтвердил. Тогда я сказал, что как раз в этом месте у моей жены тоже была родимое пятно. Уверен ли я? Посомневавшись для вида, сказал, что, хоть стопроцентной уверенности у меня нет, склоняюсь к тому, что это Лена: рост, возраст, родинка. Тут же поправился:

– Труп Лены.

Только произнес, передернуло от собственных слов. Будь суевернее, никогда бы не решился.

– Теперь, ввиду наличия corpus delicti, вы меня арестуете? поинтересовался я у мадемуазель Юго.

– Вы этого хотите?
– подивилась мамзель.
– Не пойму, зачем вам?

– Так я арестован или нет?

– Видите ли, - уклончиво сказала мадемуазель Юго, - само ваше желание быть арестованным кажется мне странным, если не подозрительным.

– У меня такого желания нет. Я не мазохист, не самоед.

– Вы признали в трупе свою жену, хотя по всем параметрам труп неузнаваем.

– А родинка?

– Мало ли. Да и где гарантия, что вы сказали правду о родинке. А спросить больше некого.

– Как это некого!
– чуть не вырвалось, а вслух спросил:

– Если труп неузнаваем, зачем вы меня сюда вызвали?

– Потому и вызвали. Чтобы проверить - признаете вы в неузнаваемом, полуразложившемся трупе жену или нет.

– К чему все эти игры?
– поморщился я.

– Вот это как раз мне и интересно.

– Ничем не могу помочь.

– Не можете или не хотите?

– Не обязан.

– Не обязаны, - согласилась мадемуазель Юго и развела руками.
– Да, забыла сообщить - утопленница была беременна.

– В трупе обнаружен трехмесячный фетус, - подтвердил патологоанатом.

Голову даю на отсечение, что адреналин в этот момент подскочил у меня в крови - неопознанный труп, невостребованное тело, а тут еще фетус! Но я и виду не подал.

– Тем более жаль, - сказал я.

– Что странно - у вас нет никакой реакции на смерть жены, - добавила мадемуазель Юго.

– И не считаю нужным ее симулировать. Сызмальства терпеть не могу театр - за версту несет фальшью. Да и какой из меня актер? Увольте - напускать на себя эмоции не стану. Если нас что и связывало последнее время, так только взаимное раздражение и рутинные скандалы. Это, однако, ровным счетом ничего не значит. К примеру, у нас с вами тоже натянутые отношения, но, как вы догадываетесь, я не собираюсь вас тюкнуть. Спасибо за corpus delicti, а я вам, в свою очередь, хочу напомнить о еще одном юридическом термине: презумпция невиновности. Я свободен?

– Свободны. Но не от подозрений.

– Я не убивал Лену.

– Убийства бывают разные, - неопределенно сказала мадемуазель Юго, сверля меня взглядом сквозь окуляры.
– Умышленные и непредумышленные, сознательные и бессознательные, прямые и замаскированные. Есть еще множество других возможностей. Скажем, заговор.

– Заговор?

Мамзель не ответила на мой вопрос, предоставив самому отгадать, к чему она клонит и что разумеет под словом "заговор"?

– Как насчет похорон? Через несколько дней вы сможете забрать тело.

– Я предпочел бы где-нибудь здесь, - сказал я, поражаясь собственному бесчувствию.

Домой возвратился поздно, но моя Танюша не спала - дожидалась. Как только спровадил бэби-ситтершу, Танюша тут же спросила:

– Ты видел маму?

Мне стало как-то не по себе - тут же вспомнил беременный труп. Как рассказать обо всем Танюше, как подготовить мою малышку к смерти Лены? И тут только до меня дошло, что Танюша не могла знать о трупе, а говорила о живой Лене, уверенная, что та жива. И это несмотря на то, что сама говорила мадемуазель Юго!

– Откуда ты взяла? Я ее не видел.

– Но ты был там, где она исчезла!

– Ты что, думаешь, мама эти два месяца гуляла в лесу и собирала ягоды с грибами? Так бывает только в сказках.

– А как же, когда она заблудилась в лесу маленькой?

– Несколько дней, а не два месяца.

– Но она вернется к нам?

Что мне ей ответить? Я мог бы, конечно, сказать, что "нет, никогда" или более обтекаемое "не знаю", но не посмел лишать мою дочурку толики надежды:

– Рано или поздно. Я надеюсь. А сейчас пора спать.