Дух помолчал немного, а потом разразился бранью, какой небрит от существа духовного даже не ожидал, хотя, если вдуматься, от столь древнего и дряхлого духа как раз и следовало ждать сугубо архаических выражений.

– А ты, ничтожнейший и небритый, признаешь ли ты?
– далее следовало нечто до крайности неразборчивое: дух, похоже, и сам забыл, на чем стоит.

– М-ммм... наверное, нет, - ответил небрит после некоторого раздумья.

Поступать так не следовало, потому что дух взъярился до безобразия. Он кричал, размахивал руками, топал ногами, шелестел мантией, а под конец вовсе плюнул в несчастного небрита - и попал. Разумеется, призрачная слюна прошла сквозь него, не встретив ни малейшего сопротивления, но небриту все равно было неприятно.

Заметив неудачу своей попытки и будучи твердо убежден в необходимости нанести собеседнику физическое увечье, дух запустил в небрита ретортой.

Небрит попятился, хотя, понятно, реторта причинила ему не больше вреда, нежели причинить была вообще способна. Духов небрит вообще-то не боялся, однако общение с духом абсолюта оказалось отнюдь не весьма сладостно для души его, поэтому он выбрался в коридор и затворил за собой дверь.

Он рассеянно шел по коридору, занятый размышлениями о том, в какой мере безбожно и безосновательно был поруган демон Максвелла и, вероятно, успел бы даже примыслить за духа какое-нибудь благоприличное обоснование, - но вдруг оказался перед полуотворенной дверью. Пути дальше не было: коридор оказался для небритовых раздумий коротковат, и можно было разве что набраться храбрости и заглянуть в дверь, благо горел там не какой-нибудь странный огонь, а, судя по всему, обыкновенна свеча.

В комнате стояли колбы, реторты и перегонные кубы, и все они были настоящие, что доказывалось толстым слоем пыли: на вещах нематериальных пыль, понятно, не оседает. Вещи эти, казалось, простояли без употребления не один век, однако комната была обитаема, а именно - на массивной дубовой скамье сидело небольших размеров существо и внимательно разглядывало какой - то свиток. Признав в существе родственную душу, небрит несколько осмелел.

– Здравствуйте, - сказал небрит почти даже не дрожащим голосом, - я небрит.

– Здорово, чувак, - произнесло существо.
– Небрит, значит? Заметно.

Чувак? Небрит был несколько шокирован: от домовых он, понятно, всякие слова слыхал, но домовые ведь не читают свитков!

– А я гомункулус. Слыхал про таких?

– Кажется... Только это ведь давно было...

Небрит пригляделся к существу. От человека оно не отличалось ничем, кроме малых размеров, от небрита же - гладкими щеками без признаков щетины.

– Да не, ты не думай, чувак, я настоящий. Просто алхимик, который начал меня создавать, не сообразил, что к моменту моего появления на свет он давно уже будет лежать в гробу в белых тапочках.

– В каких тапочках?!

– Неважно. Да пойми ты, наконец, что мы, гомункулусы, народ особый. Мы сотворяемся долго и тщательно, ибо скоро только кошки родятся, как говаривал некогда мой творец.

– Кошки?

– Ну да, маленькие такие зверьки, симпатичные... Да, слушай... небрит, ты, может, случаем, грамотный?

– Грамотный, - небрит собрался уже обидеться: в самом деле, кто и когда видел неграмотного небрита? Такого не бывает.

– Тогда, может, скажешь мне, что тут написано?

Небрит взял свиток и попытался прочесть. Понял он только, что текст, похоже, очень длинный, хотя, строго говоря, он не мог бы даже поручиться, что это вообще текст.

– Не знаю, - честно сказал он.
– Послушайте, гомункулус, а откуда у вас этот манускрипт? Впрочем, может быть, это даже не манускрипт...

– А ты что, не знаешь, небрит ты этакий? Ты хоть слышал о домовом, которого зовут Ро?

– Ро? Кажется, слышал. Только ведь домовые вообще писать не умеют.

– Ну не умеют, так он и не писал. Так ты не что, правда не знаешь, что натворил этот Ро?

– Правда, гомункулус. Знаю только, что он давно уже пропал, а потом и все остальные домовые разбежались... Так он жив?

– Живехонек, - гомункулус усмехнулся.
– Так вот, когда он пропал, а пропал он рядом - несколько комнат отсюда... Короче, чувак: этот свиток единственное, что может нас спасти.

– Нас с вами?

– И весь остальной мир, дорогой мой.

– Весь мир?
– небрит не знал, что и думать.

– Да уж, поверь мне. Это, впрочем, длинная история, которую я и сам не могу понять. Так ты совсем ничего не можешь здесь прочесть?

– Не могу, гомункулус.

– Слушай, ну что ты все гомункулус да гомункулус... Понимаю, я единственный в своем роде, но все же это несколько длинно. Нет, в самом деле, я и сам иногда запинаюсь, когда о себе думаю.

– Тогда, может быть, просто гомик?

Небрит, как и все небриты, был существом чистым и неиспорченным.

– Нет, это, знаешь ли, слишком фамильярно, к тому же похоже на гномика. Зачем мне такие ассоциации?

– Тогда... Ну, если желательно, чтоб ни на что не было похоже... Ну, синтантроп, к примеру.