–  Чего скалишься?

–  Радуюсь, что набрался храбрости - нагрубил старшему по званию.

–  Скоро новые звания введут, - сказал редактор.

–  Хочешь стать генералом?
– спросил Лопатин.

–  Мало интересуюсь, - сказал редактор.

Этому, положим, Лопатин не поверил! Генералом стать редактор хотел.

–  А за тебя действительно буду рад, когда присвоят тебе майора вместо интенданта. Интендант - как-то глупо для корреспондента, - сказал редактор.

Спорить не приходилось.

–  Как дела там, где ты был?
– спросил Лопатин.

–  Дела хорошие, - сказал редактор.
– Танковую группу Гота не только остановили, но и наполовину перемололи. А то, что от нее осталось, еще день-два - и погоним обратно! Выпить по сто грамм не хочешь?

Такое можно было услышать от него раз в год по обещанию.

–  Я-то всегда готов, - сказал Лопатин.

–  Пойдем.
– Редактор быстро, словно боясь по дороге передумать, пошел впереди Лопатина в другой конец кабинета и открыл дверь в закут, где он наспех два раза в день принимал пищу и спал свои четыре часа в сутки. Пустой чай он пил прямо в кабинете с утра до ночи.

Войдя в закут, редактор сел на конку, потянулся к шкафу, достал оттуда водку, начатую банку с пастеризованными огурцами, два стакана и одну вилку.

–  Открой, - скомандовал он Лопатину, сунув ему в руки бутылку.

–  Вижу, дело нешуточное, - кивнул Лопатин на огурцы. Он знал, что эти пастеризованные огурчики были единственной гастрономической прихотью равнодушного к еде редактора.
– Неплохо б еще и хлеба, если он есть, конечно.

–  Забыл, - виновато сказал редактор и вытащил из шкафа тарелку с несколькими кусками хлеба и маслом.

Лопатин подождал, не достанет ли он нож, но о ноже редактор забыл. Вынув из кармана складной ножик, Лопатин намазал толстым слоем масла кусок хлеба и кивнул на бутылку:

–  Разрешите приступить?

–  По половине, - сказал редактор.
– Вдруг вспомнил, что у меня день рождения. Тридцать девять.

–  От жены телеграмму получил?
– спросил Лопатин.

–  Получил.

–  Когда?

–  Утром, как прилетел.

–  Чего ж ты мне темнишь, что вдруг вспомнил?
– рассмеялся Лопатин.
– Не хотел со мной выпивать, пока не убедился, что я за твоей спиной отпусков не выбиваю? Эх ты!

–  И от Сергея получил.
– Редактор застенчиво улыбнулся. У него иногда появлялась на лице эта, мало кому знакомая в редакции, застенчивая улыбка, когда дело шло о чем-то личном: о жене, о сыне или о нем самом.

–  Что он пишет?

–  Дал понять, что пока еще не воюют, стоят во втором эшелоне... Больно уж рано я женился - в девятнадцать лет. Если б как другие...
– Редактор не договорил, замолчал.

–  А ты любишь спешить. И когда надо, и когда не надо, - усмехнулся Лопатин, угадавший недосказанное: если б женился, как другие, лет в двадцать пять, сын был бы еще в школе, а не на фронте.

Он взял бутылку и налил редактору полстакана, а себе доверху.

–  Раз позвал на день рождения, с меня взятки гладки. Тем более что материал в наборе. Будь здоров, Матвей! Я тебя люблю, хотя, пока ты мое начальство, мне трудно тебе это доказать.

–  Снимут - докажешь, - сказал редактор и, отпив немножко, с сомнением поглядел на стоявший перед Лопатиным пустой стакан.
– По-моему, ты раньше меньше водки пил.

–  За время войны здоровей стал.
– Выпив водки, Лопатин один за другим подцепил несколько огурцов и заел хлебом с маслом.
– Нет, в самом деле, даже удивляюсь себе. Раньше, после Халхин-Гола, и простуживался, и печенка болела, а за эти полтора года - ничего. Некогда, что ли, при таком начальстве, как ты?

–  Вот так хлопнешь стакан - и ничего, на работе не отражается? спросил редактор с удивлением непьющего человека.

–  Не отражается, - сказал Лопатин.
– Даже когда два, если, конечно, закусываю.
– Он намазал маслом еще кусок хлеба.

–  А у меня от полстакана в голове шумит, хотя моложе тебя на шесть лет.

–  Даже на семь, - поправил Лопатин. И подумал о том, о чем редко думал за эти полтора года войны, - что он старше не только редактора, а почти всех, кто работал у них в газете.
– Я, Матвей, хотя и немолодой, но жилистый, принадлежу к той здоровой части гнилой русской интеллигенции, которую и двумя стаканами водки с ног не собьешь.

–  Не подговаривайся, все равно больше не дам. Редактор чуть было не потянулся к водке - убрать со стола, но в последний момент удержался.

–  Ладно, пойду.
– Лопатин встал.
– У тебя уже, чувствую, шило в стуле.

–  Да, надо еще две полосы читать.
– Редактор тоже поднялся, но на лице его изобразилось колебание.

–  Пойду, - повторил Лопатин.

–  Погоди. Если у них там действительно горит с этим киносборником, могу тебя отпустить в Ташкент дней на пять. Только не так, как они просят - туда и обратно, а чтоб вышло - по дороге на фронт. Полетишь или поедешь до Ташкента, там пять дней на все твои дела, а оттуда через Ашхабад Красноводск на Кавказский фронт. Даже если поездом, думаю, все равно успеешь, пока у них что-нибудь большое начнется. Возможно, попадешь там, на Кавказе, к своему Ефимову!