Находиться вдали от освещенного кострами лагеря было жутко. Поэтому Алексей вернулся обратно, попутно пробегая глазами по окрестностям дороги.

Нет никакого столба.

Вернувшись в лагерь, он некоторое время стоял в раздумьях. Затем нашел уже спящего Приходько и принялся тормошить его.

– Коля!
– тряс за плечо Калинин.
– Коля, проснись!

Приходько открыл глаза и безумным взглядом посмотрел на лейтенанта.

– Снова танки наступают?
– серьезно спросил он.

– Нет, - ответил Калинин.

Приходько устало закрыл глаза и уронил голову.

– Господи! Мы по-прежнему в этом лесу!

– Николай! Мне нужно узнать.

– Ты чего не спишь, лейтенант?
– спросил Приходько, усевшись.

– Успею, посплю еще... Мне нужно узнать, есть ли в роте оружейник? Ведь должен у нас быть такой человек, который может извлечь застрявший патрон или починить неисправную деталь оружия!

– Есть у нас такой, - неохотно ответил Приходько и зевнул.
– Пойди во второй взвод, найди там Федора Рогачева. Он - специалист. Лучше не бывает.

– Спасибо, Николай. Теперь можешь спать.

– Ну, если сам командир роты разрешил, тогда буду, - пообещал Приходько, положил голову на вещмешок и тут же уснул.

Калинину пришлось потратить минут пятнадцать, прежде чем он нашел оружейника роты, солдата Федора Рогачева. К счастью, Федор не спал. Сидя в сторонке от спящих солдат, он стачивал напильником край у блестящей трубки.

– Федор Рогачев?
– спросил Калинин.

Солдат поднял на командира бородатое лицо.

– Так точно, товарищ лейтенант!
– несколько гнусаво ответил он.

Алексей присел рядом.

– Я хотел бы поговорить с вами.

– Весь во внимании, епрст.

Алексей заметил, что Федор совершает лицом непроизвольные движения. Через каждые пять-шесть произносимых слов он задирал верхнюю губу, обнажая два передних выступающих зуба, затем подтягивал к ней нижнюю и, сжав их вместе, двигал влево, сильно кривя рот. Каждый этап этой мимики он сопровождал движением бровей, сводимых к переносице. Калинин даже на время забыл, о чем хотел поговорить с оружейником.

– Так о чем поговорить, епрст?
– не дождавшись, спросил Рогачев.

– Вот какое дело...
– Калинин снова посмотрел на непроизвольную мимику бородатого оружейника, затем помотал головой, стараясь не обращать на неё внимания, и продолжил.
– Вот какое дело. Мне нужно изготовить нестандартный патрон.

– Чем же он будет, епрст, отличаться от остальных? Другим калибром?

– Нет... Хотя, я ничего не знаю про калибры. Но мне нужно следующее. Не посчитайте меня сумасшедшим. У меня есть немного мака...

– Мака?
– переспросил Рогачев, при этом один его глаз закрылся.

– Маковых семян. Мне нужно, чтобы при выстреле пуля занесла в организм пораженной... скажем так, цели десятка два крупинок мака. Я вот думаю, если обмазать пулю маком и закрепить его на поверхности пули смолой...

Щеки Федора Рогачева надулись. Он с трудом сдерживал смех.

– Командир, епрст, ты изучал основы выстрела? Набьется твой мак в ствол, и патрон разорвется прямо там. Если оружием будет служить твой ТТ, то без руки останешься, как пить дать! Во-вторых, не слышал такое выражение - "горячий кусок свинца"? Знаешь, почему так говорят? Пуля вылетает из ствола раскаленной, потому что в стволе после сгорания пороха получается адово пекло. Так вот, вся твоя смола расплавится, а мак сгорит, это точно, епрст.

– Что же делать?
– растерянно спросил Калинин.

– Тебе для какого оружия пуля требуется?
– спросил оружейник.

– Либо для пистолета ТТ, либо для ППШ...

Оружейник снова рассмеялся.

– Чудо ты, командир! ППШ потому и называется пистолет-пулемет, поскольку у него пули пистолетные. Пуля одна и для ТТ, и для ППШ - калибром 7,62 миллиметра и длиной гильзы 25,1.

Он порылся в кармане и вытащил на свет костра бронзового цвета патрон, по форме напоминающий бутылку, с полукруглой пулей и широкой выточкой у основания.

– Предлагаю такой вариант, - произнес оружейник.
– Сделаем из неё пулю "дум-дум".

– Что это, "дум-дум"?

– Дум-дум - это станция возле Калькутты. В девятнадцатом веке эти патроны начали изготавливаться там, поэтому они и получили такое прозвище. Англичане использовали их в Африке, когда долбили ими буров. На пуле делали крестообразный надрез в головной части и полукруглое углубление. Ударяясь в цель, пуля "раскрывалась", словно лепестки у цветка, резко увеличиваясь в диаметре. Такая пуля плохо пробивает, но зато вся энергия полета во время удара передается цели. "Дум-дум", выпущенная с близкого расстояния, рвет тело человека. Если она попадает в тебя, девять из десяти наступает смерть. В конце девятнадцатого века эти пули запретила какая-то там конвенция, как бесчеловечное орудие.