Почему Вохмянин скрыл, что провел в Москве лишние сутки? Как странно посмотрел в глаза, когда сказал: "В конце пути инспектор обязан указать убийцу!"

За окном мелькнуло что-то похожее на маневровый паровозик - не "кукушка", значительно старше - трехосное, с классическим фонарем под керосин, словно снятым с вокзального портала.

"Танк-паровоз?!
– Денисов пожалел, что не мог рассмотреть.
– Тендер определенно отсутствовал..."

Вохмянин ушел в купе.

Людей в коридоре заметно прибавилось. Где-то на половине пути между Аткарском и Татищевом остывший солнечный диск закатился. Кучевые облака хорошей погоды нарисовали вполнеба картину средневекового замка - с зубцами крепостных стен, косыми линиями подвесных мостов.

– Потрясающий закат, - сказал кто-то.

Картина замка просуществовала недолго. Ее смазали другие облака высоко-кучевые, похожие на дымы.

Кто-то у другого окна тоже успел заметить:

– Здесь потрясающие закаты!

В конце коридора было шумно: лейтенанты из десятого вагона увивались вокруг Марины. Теперь они пародировали популярные персонажи эстрады Маврикиевну и Авдотью Никитичну, лепетали дурными голосами, прикрывшись платочками.

– Потрясающий закат, - услышал Денисов опять.

"Потрясающие закаты" порхали по коридору.

– Ты представляешь гостиницу "Южную", Антон?
– спросил Денисов.

– "Турист" хорошо представляю - семь огромных корпусов. "Южную" нет. Может, спросить у Марины?

Шум в конце коридора тоже вскоре утих: Марина ушла к себе. Денисов вспомнил ее рассказ о Сумах, строчки стиха Вероники Тушновой - какое-то беспокойство жило и в Марине, его нельзя было не заметить.

Лейтенанты из десятого вагона постояли еще для приличия, тоже ушли.

Судебский провел на удавке Дарби. Аристократический дог пребывал в состоянии глубокого раздражения - урча, направился в тамбур.

Неслышно появился Шалимов. Вместо формы на бригадире был мятый, мышиного цвета костюм, очки.

– Инкогнито?
– осведомился Антон.

– Когда в форме, все издали видят... Так скорее выявишь недостатки, он одернул пиджак.

Денисов наблюдал за ним. То, что у механика-бригадира, когда он надел очки, оказалось типичное лицо бюрократа, свидетельствовало об универсальности порока, но не могло помочь в раскрытии преступления.

"Если я хочу больше узнать о ночной посадке на дополнительный, надо обратиться к хозяину Дарби...
– подумал Денисов.
– Действительно ли именно его провожал Карунас?"

Вместо того чтобы исследовать обстоятельства появления Дарби в дополнительном, Антон, войдя в купе, пробасил неожиданно:

– Наверное, дорогая собака...

– А вы верите в дареных щенков?
– прохрипел Судебский. Разговор сразу принял не то направление, которого желал Денисов.
– Я считаю: нет денег не бери! Собака не необходимость!

– В самом деле?

– Можно прожить без нее... Машина, собака... Это роскошь! И если заплатил сполна, то и относишься к ней иначе, - Судебский поправил на коленях поводок-удавку.
– Я не очеловечиваю собаку...

Шалимов не дал Судебскому продолжить, поправил очки, сказал вдруг отсутствующим голосом:

– Вот вы сейчас ратуете...
– он не договорил.
– А вчера на посадке? Не вошли в поезд, как положено, и собаку скрыли!

– Уметь надо!
– засмеялся Судебский.

– Как это уметь?
– подозрительно осведомился бригадир.

– Разбираться в обстоятельствах, что ли!..

– Где была собака, когда проводница отбирала проездные документы?

– В трюме.

– Над коридором!
– ужаснулся Шалимов.
– Собаки крупных пород перевозятся в нерабочем тамбуре первого за локомотивом пассажирского вагона под наблюдением владельцев...

– Вот-вот... В тамбуре! А мы с ним за всю жизнь ни одной ночи не были врозь!
– В груди Судебского захрипело.

Антон спросил:

– Сердце? Легкие?

– Разберемся! Место, Дарби!
– Дог как-то вяло приподнял морду.
– Его только проворонь - сразу бросится...

– Получается, вы посадку делали с четвертой платформы?
– возмущался Шалимов.
– А у нас нерабочая сторона была закрыта. Значит, у вас ключ был?

– Не было!

– Тогда как же?

– Может, у провожающего?
– заинтересовался Денисов.