– Не рано? Десяти еще нет. Новость у меня.
– Шалимов выглянул в коридор.
– Пятых! Галя! Иди сюда!

Проводница, голоногая, в кожаной юбочке, ростом не ниже Антона, шагнула в купе.

– Такое дело, - он перевел дух, - у нее в тринадцатом вагоне пассажир пропал.

"Вот оно!" Денисову вспомнилось бледное со следами войны лицо каширского линотделения.

Проводница потупилась.

– Почему вы раньше не проверили?
– Антон закурил в сердцах.
– Это ведь важно! Уот!

– Взяла у них билеты на посадке, - голос у Пятых оказался густой. Место двадцать третье, восьмое купе... Я всегда на посадке беру. Ночь и вообще, - она огладила волнистые края юбки.
– Утром пошла с чаем - купе закрыто. Думала, они в ресторане...

Антон удивился:

– Они?

– Ну этот пассажир!

– Так.

– А их нет.

Шалимов оглянулся на Денисова. Он еще раньше понял, что лейтенант в штатском и капитан в милицейской форме, едущие с поездом, специализируются, так сказать, по разным ведомствам.

– С соседями по купе разговаривали?
– спросил Денисов.

– Они одни ехали.

– Купе и сейчас закрыто?

– Мы открыли... Потом опять заперли... Портфельчик их на месте.

– Можете описать приметы? Молодой? В чем одет?

– Не молодой.
– Пятых подумала: - Трохи пожила людына! Может, придет?
– Она поправила прическу.
– Бывает, возьмут билеты в разные вагоны, а едут где-нибудь в одном...

Перед Мичуринском поезд то и дело останавливался: Раненбург, Богоявленск, Хоботово.

На одной из станций к вагону подошел вихрастый парнишка-милиционер. При виде Сабодаша козырнул.

– Ничего к нам не будет, товарищ капитан?

– Пока нет.

– Телеграмму дали - встречать сто шестьдесят восьмой, - парнишка хотел быть чем-нибудь полезным.

– Как нынче с яблоками?
– перевел разговор Антон.

– С яблоками?
– Он даже задохнулся, обретя под ногами знакомую почву.
– Вам действительно интересно? Такое делается... Старики не помнят!
– Он развел руками.
– Кипят сады!

Сразу за багажным двором виднелись деревья. Яблоки были большие и красные, как на детских рисунках. Тяжелые ветви подпирали рогатины.

– ...Ешь - не хочу... Не переломало бы деревья!
– Когда поезд двинулся, милиционер пошел рядом с вагоном.
– Заезжайте на обратном пути!.. Год, что ли, такой? Одно слово: кипят сады!

Денисов не запомнил станцию, но городок остался в памяти; по вертикали его разрезала старинная каланча, с аттиковым этажом, с флажком на мачте.

У дозорной площадки кружили ласточки, и за Богоявленском в согласии с приметой плотной пеленой ненадолго обнесло небо. Духота усилилась, покрапал горячий дождь.

– Товарищи пассажиры!
– врубился динамик. Шалимов счел возможным наконец передать составленное Денисовым объявление.
– Механик-бригадир убедительно просит зайти пассажиров, которые вчера после отправления проходили по составу через вагон номер одиннадцать...
– В этом месте Шалимов откашлялся, добавил от себя: - Кто хоть что-нибудь знает про этот дикий случай... Большая просьба, товарищи, и наш с вами гражданский долг... Передача не закончена. Пассажир, едущий в вагоне тринадцать, место двадцать третье, - Шалимов непосредственно обращался к человеку, о котором сообщила проводница, - прошу срочно зайти в свое купе. Повторяю...

Объявление бригадир прочитал дважды и перед Мичуринском повторил.

Антон повеселел.

– Дело будет...

Астраханский наконец набрал скорость. За Хоботовом стали появляться короткие платформы пригородных поездов - дополнительный проследовал их не останавливаясь.

Денисов посмотрел на часы:

"Одиннадцать часов пятнадцать минут".

Мичуринск угадывался в веере путей, за катившими по обе стороны дополнительного контейнеровозами, спиртными и кислотными цистернами, хопперами, в продолжавших мелькать названиях посадочных площадок - Новое депо, Кочетовка.

Инструкция могла ждать в Мичуринске.

– А может, преступление раскрыто, только мы ничего не знаем? Незаметно для себя Антон тоже склонялся к такому варианту. Представляешь? Я домой, а ты дальше, в отпуск...

Антон достал "Беломор".

– Как вчера посадка была? Тебя провожали?

– Зачем?
– Денисов показал на полку, под которой лежал рюкзак.
– Да и поздно отправлялись...

В начале третьего, на переломе ночи, с опозданием прибыл почтово-багажный. Его приняли на третий путь, из чего Денисов и все носильщики заключили, что посадка на астраханский дополнительный начнется с пятой платформы, не с четвертой, как думает большинство. А на четвертой окажется нерабочая сторона состава.