– Бригадир?

– Бригадир поднимался. Директор вагона-ресторана...
– Бородатый отставил стакан.
– Ночь отлетела быстро. Сначала старичок прибежал, вместо бригадира поднял официанток. Шум, крик... Новость эта страшная.

В тамбуре хлопнуло снова, в проеме двери появился директор вагона-ресторана.

– Легок на помине...
– сказала Рита.

Не останавливаясь, директор прошел в свое купе. Секундой позже донеслись шаги, хлопанье дверей в другом тамбуре.

– Перед закрытием всегда как на постоялом дворе!
– Рита поправила обгрызенную косичку.
– Честное октябрятское!

Несколько человек прошли в направлении вагона-ресторана, их не пустили:

– Закрыто.

Начались переговоры через дверь:

– Пригласите директора.

– Директор только что ушел.

– "Только что..." Мы бы его встретили!

Доля секунды, в течение которой директор ресторана закрылся у себя в купе, делала суждения спорящих одновременно истинными и ложными.

– Не знаю, где вы с ним разошлись...
– донеслось из-за запертой двери.

"А ведь это модель доказательства, - внезапно подумал Денисов. Он и сам не понял, почему так решил.
– Как сейчас директора вагона-ресторана, так ночью кого-то не было в коридоре по обе стороны купе, где произошло преступление. Не было, потому что он находился на месте убийства!.."

– Вам выручка не нужна, что ли?

В спор вступили свежие силы. Голос был знаком.

Денисов посмотрел на Сабодаша: на перроне в Умете этот человек учил Антона пить "Марсалу" из неоткупоренной бутылки.

"Во дает, магаданец!" - сказала о нем Пятых, а двое его друзей пожилой, со шрамом, и второй, в тельняшке с металлической пластинкой на руке, - наблюдали за ним из тамбура.

Сабодаш допивал чай.

За окном было темно. Поднимаясь, Шпак приблизил лицо к окну, глубоко заглянул вверх.

– Звезды! Будет хорошая погода...

Золотая степь появилась неожиданно - цепочкой набежавших огней. В темноте замелькали склады или пакгаузы, плоские крыши белели, будто от снега.

Поезд встречали.

– Капитан Сабодаш?
– Встречавших было двое, они легко поднялись в вагон.

– Темень какая...
– Антон подал свернутый вчетверо лист - телеграмма в Москву.

– Поздравлять рано?
– Один из встречавших посветил фонариком.

– Какие поздравления!

– У нас почта. Может, удача?

Денисов вскрыл пакет.

– Посветите, пожалуйста.

Блеклые буковки разбежались по серому листу бумаги.

"...Судебский Иван Васильевич 1938 житель Ступино Московской

области истопник жилищно-эксплуатационной конторы женат работает

техником-смотрителем перенес травму грудной клетки

характеризуется малообщительным взаимоотношениях окружающими

стремится лидерству..."

Они так стремились чем-нибудь помочь, эти безымянные сотрудники уголовного розыска из Ступина, собиравшие данные на Судебского.

"...дог Дарби-Воланд каталогу черной масти отца Тиграна матери

чемпиона московской всесоюзной выставки Сильвы 48..."

На всякий случай Денисов просил также навести справку о собаке.

"...выставочная оценка очень хорошо владелец Судебский".

С животным тоже было в порядке: собака принадлежала Судебскому. Он не похищал именитого дога, а Полетика-Голей не разыскивал пропавшее из его дома животное. Интерес к четвероногому вызван был чем-то другим.

– Одна ночь у вас, - сказал тот, что был с фонариком.
– В Астрахани пассажиры сразу разбредутся...

Второй инспектор уточнил:

– Поменьше ночи.

Вернувшись в купе, Антон опустился на полку.

– Приляг, - посоветовал Денисов.

За окном удалялись огни Золотой степи. Уродливо вытянутые тени Сабодаша и Денисова плыли по купе навстречу друг другу, тревожные, исполненные непонятного значения.

Антон поколебался.

– А ты?

– Я в отпуске. Притом завтра меня ждут на пляже.

– Так и ждут?
– Сабодаш отстегнул кобуру.
– Держи пистолет.

Через минуту он уже спал, беззвучно подергиваясь во сне всем телом. Денисов вынул из кобуры ПМ, подержал в руке. Он любил оружие, на кафедре судебной баллистики на стеллажах у Денисова были свои любимцы.

Был "борхардт" модели восемьсот девяносто третьего года, с длинным тонким стволом, казалось, вот-вот переломится - предшественник "борхардт-люгера", получившего известность под именем "парабеллум". Стоял там сравнительно редко встречающийся "ротштейр" из вооружения австро-венгерской кавалерии - на рукоятке был обозначен номер части, которой пистолет принадлежал; был бельгийский "байяр", чешская "зброевка", наконец "фроммер-мажестик" - Денисову он нравился больше других.