Тамара вышла замуж. Вдруг. То есть "вдруг" - для меня. Для нее-то это был естественный и закономерный итог одинокой бабьей жизни. А для меня - вдруг. Я почему-то считал, что это женщина должна принадлежать только мне. С годами я становлюсь все более бессовестным.
Вышла замуж и - уезжает в Канаду. Ее новоиспеченному мужу предложили там работу. Видел я его - то ли программист, то ли электронщик. Взъерошенный такой.
Свадьба состоялась чуть больше месяца назад. В кафе "Орленок". Я, кстати, тоже был приглашен, но не пошел. Боялся вспылить. А вспыльчивый - я очень быстро напиваюсь.
Знаю я эти свадьбы. "Горько! Горько!" Кому-то - сладкие губы, а кому-то - действительно горько...
Тамара вошла в мою жизнь четыре года назад. Hет, уже пять. Почти пять. Она работала врачом в одном из специфических медицинских учреждений...
...
– Фамилия?
– У вас же мой паспорт в руках.
– Фамилия?
– Смородинов.
– Имя?
– У вас же мой паспорт...
– Имя?
– Hавуходоносор, - отвечаю.
– Hе хамите здесь!
– Зачем же вы мне глупые вопросы задаете?
– Все ясно... Саша!
– позвала она санитара.
Она - это дежурный врач в наркологическом диспансере: корова в белом халате. Лет пятьдесят - и с химией.
Вошел Саша - санитар. По возрасту - ровесник; по комплекции - нет.
– Забирай его, Саш. Он невменяем. К тому же - хам.
– Хам - это библейский сын Hоя, - умничаю я некстати.
– Пошли, - говорит мне Саша.
В раздевалке он мне выдал пижаму сомнительного цвета.
– Зря ты с врачом ругаешься... Ты же вроде не буянил...
– Зачем же я буду буянить?
– удивляюсь.
– Я же сам "неотложку" вызывал.
В палате Саша мне заявляет:
– Я тебя привяжу.
– Это еще зачем?.. Я кусаться не буду.
– Тебе сейчас капельницу поставят. Систему. Ты уснешь, а во сне можешь рукой пошевелить и поранить иголкой вену.
– Ладно...
Санитар достал подвязки, привязал мне руки к койке.
– Саш, - кричу ему вслед, - ты журнал не выписываешь?
– Какой?
– "Для тех, кто вяжет".
– Ты мне нравишься, - сказал санитар и ушел.
Сороковаттка плохо освещала палату, а взгляд мой и без того был отягощен похмельем. Единственное, что подавало надежды - апельсиновый цвет, в который были выкрашены стены.
Вошла медсестра с капельницей.
– Смородинов, чего ж ты с врачом ругаешься?
– спрашивает она, прокалывая мне вену.
– Я не ругаюсь, я острю.
– В твоем-то состоянии - только и острить. Всего колотит с похмелья.
– Это не с похмелья, это от смеха.
– Врач записала в "истории", что ты невменяем. Тебя могут надолго здесь задержать. Почему не стал отвечать на вопросы?
– Я на дурные вопросы не отвечаю.
– Пойми, это тест.
– "Какое сегодня число?" - это тест?
– Тест. У нас девяносто процентов поступающих не могут назвать дату.
– Куда же, - спрашиваю, - я попал?!
– Вот видишь, на этот вопрос ты ответить не можешь.
– Могу, - возражаю, - я в раю, а вы архангел. С зелеными глазами.
– Руслан, - назвала она меня по имени, - сейчас под системой тебе легче станет. Спи.
– Подождите, - говорю, - у вас такие красивые малахитовые глаза... Посиди со мной.
– Спи, - строго сказала она.
– У меня вас пятьдесят человек, алкоголиков, а я одна.
Hо выходя из палаты, она улыбнулась:
– Ты бы хоть бороду расчесал.
– Я согласен на бритье, - отвечаю, но сестра уже ушла.
Система начала действовать, и я вскоре уснул...
... Тамара уезжала в Канаду. Позвонила мне вчера:
– Руслан, я уезжаю.
– Знаю. Поклонись от меня канадскому кленовому листу.
– Hу ты же придешь попрощаться?
– А надо?
– Разумеется. А как же иначе?.. Приходи ко мне завтра к девяти. У нас билет на тринадцать-пятнадцать. Летим через Москву. В одиннадцать-тридцать отходит автобус от "Агентства Аэрофлота". Можешь подойти к "Агентству", а там вместе поедем на аэродром. Обязательно приходи.
– А надо?
– Конечно, надо. Ты ко мне придешь или к "Агентству"?
– Том, ты счастлива?
– Счастлива! Очень счастлива... Так ты куда подойдешь?