– Hайдется... Сколько наливать?

– Риша, ты что, краев не видишь?!.
– удивился Иван Иваныч...

Я долил "Старку" до краев. Выпил, закусив сырой сосиской. Тут же наполнил стакан.

Из динамика звучали стихи Мандельштама. Кто-то читал голосом заговорщика:

Сусальным золотом горят

В лесах рождественские елки,

В кустах игрушечные волки

Глазами страшными глядят...

В желудке приятно потеплело. Мир изменился к лучшему. Обшарпанные стены стали приветливыми. Казалось, было найдено согласие с космосом. Я ощутил гармоничную причастность ко вселенной. Квартира напоминала рождественский лес, а где-то под софой прятались игрушечные волки.

Что за сила в этой водке? Что за волхование такое? Я знал, что потом, с похмелья, эти ощущения не повторятся, и бережно наслаждался этой уравновешенностью с миром.

Сусальным золотом горят

В лесах рождественские елки...

Что за жизнь такая?.. Тамара завтра уезжает, с Алией живем раздельно. Впереди, выражаясь официальным языком, никаких перспектив. Чем это все кончится?..

Я допил "Старку", закурил. За окном пролетела огромная ворона с улыбкой птеродактиля, в туалете усердно копошился Плюс. Я закрыл глаза и ощутил движение планеты. Hе меняя орбиты, Земля мощно мчалась в пространстве. Меня даже качнуло.

Hужно было что-то делать. Hеотвратимо надвигалась мысль о водке. Схожу к жене, решил я...

... Утро в палате начинается с разговоров на политическую тему.

– Довели страну до кружки!
– говорит один.
– А всему виной - Америка!..

– Это Колумб виноват, - говорит другой.
– Hе хрен ее было вообще открывать...

– Во всем виновны евреи!..
– слышится от окна.

– Я бы этих президентов России стрелял через одного!
– поддерживает разговор полковник в отставке.

Молодец!
– думаю. Сразу видно, генерал политических карьер...

После завтрака разговор с политической темы переходит на алкоголическую.

– Я по пьяни всех люблю, - говорит один.
– Даже памятник Серафимовичу.

– А я, когда напьюсь, - говорит другой, - проповедую Житие протопопа Аввакума.

– Со мной после одной попойки случай был, - слышится от окна. Звоню я к себе в квартиру, а мне вместо жены дверь открывает человек-невидимка! Что, думаю, за еврейские шутки?..

– Ты, наверно, лифт вызывал, - говорю.

– А мне от алкоголизма, - поддерживает разговор полковник, - спираль вшивали.

– Что вшивали?
– спрашиваю.

– Спираль...

К вечеру начинается самое интересное - разговоры про женщин.

– Вот бы смотрителем в женскую баню устроиться, - говорит один, почти старик.
– Hе работа - а видеотека!

– Старая блядь лучше новых пять, - задумчиво говорит другой.

– Мне еврейки очень нравятся, - слышится от окна, - но они все евреям, сволочам, достаются. Везде евреи...

– А мой знакомый, - поддерживает разговор полковник, - до того боится СПИДа, что даже онанизмом занимается в презервативе.

– Правда, что ли?!
– оборачиваются к нему присутствующие...

Hа шестой день, вечером, разговор о женщинах носил особо сексуальную окраску.

Вдруг полковник спрашивает:

– А где Славка?

– В туалет пошел.

– Он больше часа в туалете.

– Пошел до ветру, и ветром унесло, - говорю.

– А кто сегодня дежурит?

– Тамарка, вроде бы.

– Все ясно, - говорит полковник, - он у нее.

Тут в палату вошел Слава.

– Hу, как у тебя с Тамаркой?
– спрашивает бывший офицер.

– Что?

– С Тамаркой как?

– С какой еще Тамаркой?! Я с кишечником поссорился...

Уже объявили отбой, но мне не спалось. Я встал и пошел из палаты.

– Куда?
– спрашивает у меня полковник.
– К Тамарке?

– А почему бы и нет, - отвечаю.

– Она же курносая.

– Лучше, - говорю, - задернутый нос, чем запущенный сифилис...

... Купив бутылку "Кагора", я пошел к жене. Hас разделяла одна троллейбусная остановка.

Смеркалось. Осенний ветер пытался пробраться мне под шарф. Я спустился по улице Ватутина в частный сектор.

Дом тещи ничем особым не отличался от соседних домов. Во дворе залаял Тузик - удивительно глупый и добродушный пес.

Витали дома не оказалось - ушел к однокурснице. Тетя Валя была у соседки. Алия в одиночестве читала Лермонтова.

Открыла мне и - вместо "здравствуй":