Каштанов забрасывал бедную Фролову вопросами, на которые он и lie ждал ответа, и шел на урок. И опять вопросы, вопросы! Вот урок математики, его ведет опытная, спокойная учительница - не урок, а картинка. Вызвала Ларису Аракелову; не знает. Вызвала Галю Полетаеву, - а та отвечает бойко, даже с радостью. В чем дело? Почему так радостно? Может, они соперницы?

– Ну, мы в эти детали входить не можем, - смеялась математичка Клавдия Петровна.
– Испокон веков так ведется: не знает один - ответит другой.

– Я вас не упрекаю, Клавдия Петровна, что вы, что вы! Я думаю... У гденя должность теперь такая - думать...

Я и сам пятнадцать лет точно так же: не знает один - ответит другой. И только сейчас обратил внимание... Что же мы делаем? Мы постоянно сталкиваем их самолюбия!

С первого класса начиная - не знает один, ответит другой, ты плохой, а ты хороший, и наконец лучшие ил них, самые добрые и отзывчивые, перестают отвечать нам, чтобы не подводить товарища! И хорошо учиться считается предосудительным, и слово "отличник" звучит насмешливо...

– Ложное товарищество, ничего не поделаешь.

– Ложное товарищество?

– Ложное товарищество - бич школы!

– А что, если никакого ложного товарищества нет?
– впервые подумал и тут же сказал Клавдии Петровне Каштанов.
– Ну да, конечно, конечно, это чья-то глупая и злая выдумка, удобное объяснение неприятных нам фактов... Конечно! Товарищество ложным не бывает, нет двух товариществ, ложного и истинного! Товарищество одно! Стоит нам допустить, что товарищество может быть ложным, что в каких-то случаях от товарища допустимо отказываться, как мы оправдаем любое предательство, и не только в наших школьных делах, не только! Товарищество есть товарищество, оно дороже всех наших математик вкупе с литературой - вот что мы должны были бы внушать ученикам с первого класса!

Каштанов ушел, оставив Клавдию Петровну в недоумении, и продолжал обдумывать свое маленькое открытие.

Товарищество... Использовать его силу... Не противостоять ему, а использовать его и осторожно, крайне осторожно направлять... Вот ребята на улице, особенно эти, семьветровские. Отчего они на улице сами собой держатся кучкой, а в классе их никак не собьешь в коллектив? Какие механизмы держат ватагу на улице? Как перенести их в школу?

"В поход..." - усмехнулся Каштанов, вспомнив разговор с Фроловой. Так ведь и поход походу рознь!

Фролова не могла понять, чего хочет Каштанов, и учителя не могли понять его, и ребята не понимали - чего он добивается? Каждый день собирает и все расспрашивает, расспрашивает - как играли, когда были маленькие, да кому пришел в голову розыгрыш с мэйкапаром, да какие еще у них были уличные затеи - и так серьезно расспрашивает, словно занят очень важным делом. Они не знали, что Каштанов хочет найти нечто самое главное, без чего ребятам и на улице скучно, что держит их вместе. Не только ведь необходимость в безопасности, не только чувство "своих". И в классе свои, а вот поди ж ты...

Постепенно стало проясняться: ведь у них каждый раз что-нибудь новое... Даже в старую игру сегодня играют поновому, и невозможно предвидеть ее результат... Они выходят на улицу в ожидании нового и Костю Кострому в вожаках держат потому, что он способен дать идею, придумать что-то небывалое - ну, пусть хоть бочку с прокисшим квасом укатить! Им нужно что-то такое, что было бы непредсказуемым по результату, какая-то задача...

Это слово понравилось Каштанову: задача... Жизнь как цепь задач, которые сначала надо решить в уме, а потом и на практике... Если бы и всю их школьную общественную жизнь удалось превратить в цепь интересных, нетривиальных задач, а?

"Что ж, попробуем, - думал Каштанов, - попробуем..."

Через несколько дней он вновь собрал ребят.

– А что, Костя... Вот Наталья Михайловна, дорогой наш директор, каждый день чуть не плачет: двойки! Приносят ей после уроков сводки, и каждый день одно и то же - двойки, двойки, двойки!

– Ну и что?
– спросил "морячок" Паша Медведев.
– А мы здесь при чем?

Каштанов не сразу и сказать решился.

– А нельзя ли, - наконец выговорил он, - нельзя ли сделать так, чтобы хоть один день без двоек был? Чтобы во всей школе ни одной двойки за день?

– Во всей школе?

– Да.

– Это как же?
– спросил Костя, но Каштанов почувствовал, что он заинтересован. "Взрослый только откроет рот, а я уже знаю, дело он собирается сказать или не дело", - вспомнил Каштанов. Кажется, ему повезло сказать дело...

– Как?
– переспросил Каштанов и, округлив глаза, почти шепотом произнес: - Не знаю...
– и откинулся на стуле, довольный произведенным эффектом.

Он не знал, как решить задачу с двойками, но зато он теперь знал нечто более важное: ребятам надо задавать только нерешенные, никем не решенные задачи! И вместе с ними решать. "Вот как интересно, - думал Каштанов. Если я, воспитатель, знаю, как провести какое-то мероприятие, оно почти наверняка будет неинтересно ребятам. Они не хотят жить по подсказке, чужим знанием, и нельзя общественную жизнь уподоблять математическим задачам, решение которых известно учителям, а ответ стоит в конца задачника. Только безответные задачи, чтобы и сличить было не с чем! Математическую задачу можно решать понарошку, но жить-то понарошку нельзя!"