– Жолтикову из шестого "б" поймали, - доложила Таня Пронина, Проша. Ну, малявки, с каких начинают, а? Пошли быстрее, пока разбираются.

Умело перестраиваясь на ходу. Сева, Проша и под их прикрытием Керунда прошли через безопасную цепочку семиклассников, и уже ликовало сердце Керунды, как вдруг Фролова окликнула ее.

– Здравствуй, Клава, ты что же не здороваешься?
– Фролова смотрела весело и совсем не была похожа на директора школы. Ни строгости, ни вида, ничего.

– Я поздоровалась, почему я не здоровалась, я здоровалась! Ну всегда ко мне придираются!

– Заметна очень, все на тебя внимание обращают. Разве тебе это не нравится? Ты же любишь выделяться?

Все сразу стало ясно Клаве. Это мать наговорила на нее что-то ужасное!

– Почему это я люблю выделяться? Кто вам сказал?

Это мать наговорила?

И так, слово за слово, сама того не замечая, Клава выложила Наталье Михайловне все: и что мама собирается с ней разъезжаться, и что она жалуется на нее соседкам, обвиняет в краже какого-то кольца, а она никакого кольца не брала, - так что в конце концов Фролова остановила ее и сказала:

– Вот вы всегда сами всё рассказываете, а потом удивляетесь, откуда учителя всё знают про вас, шпионов какихто ищете.

А потом Наталья Михайловна нагнулась к Клаве и велела все с лица смыть, да еще пойти в ее кабинет, найти в шкафчике ацетон и вату, специально для этих случаев приготовленные, и привести руки в порядок.

– Ой, да ну, Наталья Михайловна!

– И без "ой", без никаких "ой".

– Да ну ладно вам, - попробовала Клава другой тон, свойский, - ну подумаешь!

– Ты знаешь где, сама найдешь? Или отвести?

И жалко же было Клаве своих ноготочкой, просто передать нельзя, до чего жалко!

– Вы вообще не имеете права! Я в школу не за этим прихожу! Я на урок опоздаю!

– Что же ты стоишь, теряешь время? Поторопись!
– сказала Наталья Михайловна, а сама подумала со страхом:

"А вдруг Киреева пойдет в класс как ни в чем не бывало, что тогда? Может, пусть идет с миром?"-подумала Наталья Михайловна, но поздно: Клава объявила, что снимать маникюр она не будет.

– Но в таком виде я тебя в школу пустить не могу. Это из всяких рамок выходит.

– А я не портрет, чтобы в рамке, - огрызнулась королева Керунда, повернулась и пошла вон из школы, расталкивая идущих навстречу ребят.

А из-за кого все это случилось с ней? Из-за мамы. Только самый злой враг мог бы досаждать ей так, как мама.

Поссорившись с директоршей, Клава побродила по улицам и вернулась домой.

– Ты почему пришла?
– спросила Тамара Петровна в дверях.

– Англичанка заболела.

– Английский - один урок.

– И физик заболел.

– Что, все заболели, одна ты здоровая? Сколько же это будет продолжаться, Клавдия? Ты когда вчера вернулась? А если бы соседи увидели - стыд на весь дом!

Клава молчала.

– Тебе мать что - кукла? Матрешка? Всю ночь не спала!

– Спи, кто тебе мешает?

– Нет, ты только посмотри! Ну словно враг в доме!

Клава прошла на кухню, заглянула в кастрюли, зажгла газ.

– Ты дашь мне поесть спокойно? Поем, а тогда уж и начинай свой сеанс! И вот пилит, и вот пилит! Еще и в школу таскается! Из-за тебя меня выставили, на ypoки не пустили! Кто тебя просил в школу таскаться? Кто?

– Я не таскаюсь! Я...

Клава бросила ложку и, хлопнув дверью, ушла в комнату. Ну разве это жизнь? "Ну, я знаю,- думала Клава,- люди всюду едят друг друга, но у нас дома это делается не по-человечески".

Ока собрала горой подушки, развернула плед и легла, укрывшись с головой, - нет ее.

– Ты это брось!
– появилась в дверях мама.
– Что за манеру взяла? Чуть что, сразу ложкой об стол и дверью хлопать! Мать говорит - слушай! И что ты разлеглась среди дня? Ты видела когда-нибудь, чтобы я среди дня легла?

Вставай, бери тряпку, мой пол!

– Тебе надо, ты и мой!

– Ах ты... Ты скажи... Ты мне лучше сама скажи, пока я в милицию не пошла...

– Уже и в милицию.
– Клава села, закуталась в плед.
– В школе побывала, теперь в милицию, потом куда пойдешь?

– Найду, куда мне идти! Ты мне по-хорошему скажи: взяла кольцо?

– Опять сначала! Не видала я твоего кольца.

– Посмотри мне в глаза.

– Да пожа-алуйста...

Тамара Петровна долго смотрела в честные глаза дочери. Не может человек так смотреть, если он виноват!