– Я хотел позвонить...

– Забудем об этом. Итак, дело обстоит следующим образом: женщина, которая назвалась Синтией Браун и была убита здесь сегодня, вовсе не ваша сестра. Вы познакомились с ней во Флориде полтора-два месяца назад, и она стала соучастницей мошенничества, жертвой которого оказалась миссис Орвин. Вот почему вы представили её миссис Орвин как вашу сестру. Неделю назад вы с миссис Орвин приехали в Нью-Йорк. Мошенническая комбинация развивалась. На мой взгляд, это обстоятельство может стать отправной точкой. Все остальное меня не интересует. Я расследую убийство. Отправная точка такова: в течение некоторого времени вы и мисс Браун вместе участвовали в неком действе. Наверняка не раз доверительно беседовали друг с другом. Вы выдавали её за свою сестру, а кончилось все убийством мисс Браун. Этого вполне достаточно, чтобы попортить вам кровь. Но я дам вам шанс, расщедрился Крамер.
– В течение двух месяцев вы были в тесных отношениях с Синтией Браун. Наверняка она говорила вам, что её подруга Дорис Хаттен была задушена в октябре прошлого года. Мисс Браун располагала сведениями об убийце, но предпочитала держать их при себе. Она и сейчас была бы жива, если бы не решила поделиться ими. Наверняка она упоминала об этом обстоятельстве, и теперь я хочу, чтобы вы рассказали все нам. Тогда мы сможем арестовать убийцу за сегодняшнее преступление, и это благоприятно отразится на вашей участи.

Браун поджал губы, поднял руку и почесал щеку.

– Очень сожалею, но ничем не могу помочь.

– Вы думаете, я поверю, что за все эти месяцы она ни разу не говорила вам об убийстве Дорис Хаттен?

– Извините, но мне нечего сказать, - твердо и решительно заявил Браун.

Крамер передернул плечами.

– Что ж, ладно. Вернемся к событиям дня нынешнего. Вы помните то мгновение, когда какая-то перемена в облике Синтии Браун заставила миссис Орвин поинтересоваться, что с ней случилось?

На лбу Брауна прорезалась складка.

– Очень жаль, но ничего подобного я не припоминаю.

– Извольте напрячь память.

Браун снова поджал губы, складочка на лбу сделалась резче. Наконец он сказал:

– Возможно, меня тогда не было рядом. Не могли же мы все время толкаться в коридоре, набитом народом.

– Но вы помните, когда она извинилась и сказала, что ей неможется?

– Да, конечно.

– Так вот, событие, о котором я вас спрашиваю, произошло незадолго до этого. Мисс Браун встретилась взглядом с каким-то человеком, и её реакция на это событие заставила миссис Орвин спросить, что произошло. Меня интересует именно этот обмен взглядами.

– Я ничего не заметил.

Крамер так сильно грохнул кулаком по столу, что наши подносы подпрыгнули.

– Леви! Уведите его и скажите Стеббинсу, чтобы запер этого типа в участке. Это важный свидетель. Возьмите ещё людей и займитесь им. Он был судим. Надо узнать, где и за что. Мы уходим. Передайте Стеббинсу, что одного человека перед домом вполне достаточно... Нет, я сам ему скажу.

– Там ещё один гость, сэр, - ответил Леви.
– Николсон Морли, психиатр.

– Пусть идет домой. Все это начинает смахивать на фарс.

Крамер посмотрел на Вулфа. Тот выдержал его взгляд.

– Вы недавно упоминали о какой-то мысли, пришедшей вам в голову, отрывисто произнес инспектор.

– Неужели?
– холодно ответил Вулф.

Поединок взглядов кончился тем, что Крамер отвернулся и пошел прочь. Меня так и подмывало столкнуть их лбами, но я удержался. Сейчас они оба напоминали расшалившихся мальчишек. Если у Вулфа и впрямь возникла какая-то идея, он должен был понимать, что ради неё Крамер готов отказаться от намерения опечатать кабинет. И Крамер знал, что можно заключить перемирие, не теряя достоинства. Но оба были слишком мнительны и упрямы, чтобы выказать хоть толику здравомыслия.

Крамер уже обогнул стол, когда в комнату снова вошел Леви и сказал:

– Этот Морли настаивает на беседе с вами. Говорит, это жизненно важно.

Крамер остановился и раздраженно спросил:

– Он в своем уме?

– Не знаю, сэр.

– Ладно, приведите его.

Теперь у меня была возможность как следует разглядеть мужчину средних лет, с пышной черной шевелюрой и такими же черными бегающими глазками.

Крамер нетерпеливо кивнул.

– Вы хотели что-то сказать, доктор Морли?

– Да. Нечто очень важное.

– Слушаю.

Морли поудобнее устроился на стуле.

– Во-первых, мне известно, что вы никого не арестовали, правильно?

– Да, если вы имеете в виду арест по обвинению в убийстве.

– Подозревая кого-либо, вы располагаете доказательствами или нет?

– Если вы хотите знать, могу ли я назвать убийцу, то нет, не могу. А вы?

– Кажется, да.

У Крамера отвисла челюсть.

– Что? Вы можете сказать мне...

Доктор Морли улыбнулся.

– Не спешите. Я намерен сделать предложение, которое будет иметь силу лишь при соблюдении некоторых условий.
– Морли принялся загибать пальцы, начав с мизинца левой руки.
– Во-первых, если у вас нет никаких догадок относительно личности убийцы. По всей видимости, дело обстоит именно так. Он загнул безымянный палец.
– Во-вторых, преступление необычное и требует необычных методов расследования.
– Доктор загнул средний палец. В-третьих, нам не известно ни одно обстоятельство, способное опровергнуть утверждение, что девушку задушил человек, убивший Дорис Хаттен. Могу ли я исходить из этих допущений?