Они взошли на крыльцо, постучали в кухонную дверь. В ответ залаяли, запрыгали собаки. Слышно было, как они бросаются на дверь и как Андерсон успокаивает их. Вот дверь чуть приоткрылась.

— Это мы, мистер Андерсон.

— Заходите, — угрюмо бросил тот.

Собаки волчком закрутились подле гостей, замолотили длинными, твердыми хвостами, повизгивая от радости. Мак потрепал каждую за ушами, взялся за поводки.

— Вам бы их у дома держать, они б хорошо сторожили. Нашей-то охране никого не разглядеть — тьма кромешная, а собаки сразу почуют, если кто идет.

На кровати у плиты лежал Альф. Бледный, изможденный, казалось, он даже похудел: щеки обвисли. Он лежал на спине, одна рука у него покоилась на груди, на перевязи. На стуле рядом сидел док.

— Привет, Альф! — тихо поздоровался Мак. — Ну, как житуха?

Взгляд у того прояснился.

— Да нормально. Только болит все. Док говорит, придется мне в постели поваляться.

Мак наклонился и пожал Альфу здоровую руку.

— Полегче, полегче, — попросил тот. — С этого бока у меня ребра поломаны.

Подошел Андерсен — старший, глаза у него горели.

— Теперь сами убедились! Убедились, чем все кончилось! Фургон спалили, Альфа изувечили! Убедились теперь?

— Ради бога, перестань, отец, — невнятно пробормотал Альф. — К чему все снова ворошить? А тебя, вроде, зовут Мак?

— Верно.

— Так вот. Мак, как по-твоему, примут меня в партию?

— Ты, никак, хочешь бороться по-настоящему?

— Да. Как думаешь — примут?

— Думаю, примут, — медленно проговорил Мак. Я дам тебе бланк, напишешь заявление. Ради чего ты вступаешь, Альф?

Массивное лицо исказилось. Альф покрутил головой.

— Я все думаю и думаю, — начал он. — С той минуты, как меня поколотили. Думаю об этих парнях, никак мне их не забыть: дотла сожгли мой фургончик, меня ногами топтали, а на углу двое полицейских, стоят и смотрят. И пальцем не шевельнут. Нет, мне их не з абыть.

— И поэтому ты хочешь вступить в партию?

— Я хочу бороться с ними. Готов до последнего дня сражаться. Хочу быть с теми, кто против них.

— Сразу тебя предупреждаю, Альф, синяков и зуботычин ты схлопочешь куда больше. Тебя будут бить так. что живого места не останется.

— Что ж, пусть, но и им от меня пощады не будет. Бороться — так бороться. До сих пор я жил тихо-мирно, держал маленькое кафе, подкармливал босяков от случая к случаю…Голос у него прервался. На глазах показались слезы.

Доктор Бертон легонько коснулся его щеки.

— Вам, Альф, много разговаривать вредно.

— Я достану тебе бланк заявления, — пообещал Мак. — Чудно все-таки. Кого ни возьми из тех, кто к нам приходит, всех «благословила» полицейская дубинка. Стоит легавым отдубасить дюжину ребят, у нас сразу пачка заявлений о приеме. Да, нашим агитаторам за полицией не угнаться, а в Лос-Анджелесе прямо «красная» полицейская бригада орудует — такое они нам пополнение дали. Не знаю, примут ли тебя, но я постараюсь, чтоб приняли. — Мак похлопал Альфа по здоровому плечу. — Надеюсь, все будет, как надо. Ты парень славный. И не вини меня за фургончик.

— Ну что ты. Мак! Я знаю, кого винить.

Снова вмешался Бертон.

— Альф, тебе нельзя волноваться. Тебе нужен покой.

А старик Андерсон все не находил себе места. Собаки не отставали ни на шаг, подняв коричневые носы, принюхивались, помахивали упругими, точно хлысты, хвостами.

— Ну, теперь-то вы довольны? — в отчаянье бросил он. — Порушили все, что я нажил! Даже Альфа у меня отнимаете! Ну, рады-радешеньки небось?

— Не беспокойтесь, мистер Андерсон, — вступил Джим, — дом ваш охраняется; во всей долине только у вас собраны яблоки.

Мак спросил:

— Когда думаете вывозить?

— Послезавтра.

— Охрану с грузовиками послать?

— Как хотите, — смущенно пробормотал Андерсон.

— Думаю, с охраной надежнее, — решил Мак, — мало ли кому взбредет в голову вас от урожая избавить. Ну, а сейчас нам пора. Спокойной ночи, мистер Андерсон. Пока, Альф. Может, и не совсем плохо, что все так обернулось.

Альф улыбнулся.

— Спокойной ночи, ребята. Мак, не забудь бланк раздобыть.

— Не забуду. Мистер Андерсон, вам лучше опустить шторы. Вряд ли, конечно, они отважатся стрелять, но чем черт не шутит. Кое-где ружьишками баловались.

Дверь за гостями захлопнулась. Светлый квадрат на земле под кухонным окном исчез — в доме опустили шторы. Мак вслепую добрался до калитки, вывел спутников, вышел сам, закрыл.

— Подождите меня здесь, — попросил он, — пойду проверю охранников. — И растворился во тьме.

Джим с доктором стояли рядом.

— Берегите плечо, — посоветовал Бертон, — а то бед с ним не оберетесь.

— Я бед не боюсь. Они только на пользу.

— Да, я и предполагал, что вы из таких.

— Из каких — таких?