Если лошади и выглядели пугающими зверями, их всадники безусловно были их полноправными хозяевами. Вооруженные до зубов, одетые в черную кожаную броню и кольчуги, они выглядели не просто жестокими, они были гораздо более устрашающими, чем любой из защитников города. Никки знала, почему именно их отобрали для этой миссии — Орден часто использовал такие способы, чтобы вселять ужас в сердца врагов.

Через темные окна, раскрытые двери, из узких улочек и теней люди, старающиеся остаться незаметными наблюдали, как передают солдатам женщину со связанными руками обнаженную до талии. Никки вынесла это поездку благодаря тому, что старалась сосредоточиться на необходимости поскорее покончить с этим делом и отправиться к Ричарду. Только это имело значение. Какая разница — смотрят на нее или нет? В руках солдатни Ордена ее ожидает нечто гораздо худшее.

— Я — помощник мэра, — произнес Ицхак раболепным тоном, обращаясь к мощно сложенному человеку, сидящему на коричневом мерине с бычьей шеей. Толстый конец шеста с белым флагом упирался в седло между его ногами, удерживаемый на середине длины мясистым кулаком. Человек молча ожидал продолжения. — Он послал меня передать эту женщину, его жену… в подарок великому Кроносу, чтобы выразить наше искреннее желание угодить ему.

Солдат, офицер средней руки, ухмыльнулся, намеренно задержав долгий взгляд на груди Никки. На его широком поясе висело несколько ножей, цеп, короткий меч и плоский топор в форме полумесяца. Кольчуга и металлические кольца на ремнях, пересекавших его широкую грудную клетку бренчали, когда его лошадь переступала с ноги на ногу. Она не была полностью уверена, что никогда раньше не встречала никого их этих людей, поэтому опустила голову, чтобы скрыть лицо от солдат, сопровождавших офицера.

Тот промолчал.

Ицхак сдернул с головы шляпу.

— Пожалуйста, передайте наше мирное предложение…

Офицер бросил древко с белым флагом вниз Ицхаку. Тот стремительно вернул шляпу на место, чтобы поймать рукой флаг, другой рукой все еще крепко удерживая поводья Са`дина. Древко выглядело тяжелым, но за свою жизнь Ицхак погрузил немало фургонов, так что с этим проблемы у него не было.

— Кронос сообщит, устроило ли его ваше предложение. — Прорычал офицер.

Ицхак прочистил горло, но ничего не сказал а лишь молча вежливо поклонился. Солдаты заржали и снова принялись рассматривать обнаженное тело Никки. Очевидно, им нравилось выказывать свое превосходство над другими.

В стремлении придать себе более жестокий вид, большинство из них продели в носы, уши и щеки металлические кольца. На взгляд Никки они выглядели глупо. У некоторых на лицах были нанесены темные татуировки, также предназначенные внушать страх. Эти мужчины стремились к пределу своих мечтаний — стать дикарями.

Для городов, сдающихся войскам Имперского Ордена было в порядке вещей — посылать обнаженную до пояса женщину в качестве просьбы проявить снисходительность. А поскольку это было общепринято, солдат вовсе не удивила манера, в которой жена мэра предлагала себя. Это и была одна их причин, почему Никки поступила именно так. Просьбы горожан о милосердии никогда не удовлетворялись, но те женщины, которые предлагали себя таким образом, об этом не догадывались.

Никки знала все. Она не раз была с войсками Ордена, когда они забирали очередную жертву. Сдающиеся воображали, что это поможет им снискать расположение и справедливое отношение. Они и понятия не имели, какой непостижимый ужас ожидает побежденных. Отношение солдат к пленным женщинам идеологи Ордена считали чем-то незначительным по сравнению с той огромной пользой, которую Орден нес необращенным.

Порой Никки предпочла бы умереть, чем жить с такими воспоминаниями и осознанием своей причастности к подобному ужасу. Теперь же все, чего она хотела, это восстановить порядок. Только она и могла это сделать. Она хотела внести свой вклад в уничтожение самого существования Ордена.

Мрачный офицер, который нес белый флаг в покоренный Алтур-Ранг, забрал у Ицхака поводья ее лошади. Он подвел лошадь поближе к себе. Наклоняясь к ней он небрежно схватил ее за левый сосок и принялся выкручивать его пока тихо разговаривал с ней.

— Женщины быстро надоедают Брату Кроносу независимо от того, насколько они красивы. Думаю, с тобой будет то же самое. Когда он находит себе новую, обычно отдает нам тех, которые ему уже не нужны. Знай, что я буду первым.

Мужчины рядом захихикали. Он усмехался, но в темных глазах мерцала угроза. Он продолжал до тех пор, пока она не начала задыхаться от боли, слезы жалили ей глаза. Довольный собой и ее робкой реакцией он наконец отпустил ее. Никки сжала закрытые веки и прижала к себе связанные запястья в попытке успокоить пульсирующую боль.

Он рывком убрал ее руки от груди, так что она вздрогнула от неожиданности а потом покорно опустила глаза. Сколько раз она видела, как женщины делали нечто похожее, пробуя успокоить подобных мужчин, молились об избавлении, пока с ними делали то же самое. Для тех женщин избавления не будет никогда. Никки вспомнила времена, когда считала учение Ордена правильным, считала что Создатель — на стороне этого учения, иначе почему бы он так легко допускал такое поведение своих сторонников.

Никки решила, что молиться об избавлении не стоит труда; она намеревалась самостоятельно добиться его.

Когда имперец развернул ее лошадь и повел ее прочь, Никки бросила через плечо прощальный взгляд на Ицхака, он стоял держа обеими руками свою красную шляпу и теребил пальцами ее края. В его глазах блестели слезы. Она надеялась, что видит его — как и остальных — не в последний раз, но отлично сознавала, что угроза была слишком реальна.

Поводья ее лошади держал офицер, так что она вынуждена была ехать держась за переднюю луку седла. Они двигались на восток, компания имперцев близко окружила ее. Она подумала, что это больше для того, чтобы было легче рассматривать ее, чем из-за страха, что она может убежать. По тому, как свободно они держались в седле, как ловко управляли лошадьми, было видно, что это опытные всадники, проводящие в седле большую часть своей жизни. Они вовсе не опасались ее побега.