– «Ускользнуть от опасности» - так она называлась, - улыбнулся Истлин.
– Настоящий роман. Я еще подумал, что у него довольно интригующее название. Автор - некая Элис Фредерик, ее признали чрезвычайно талантливой и прочили ей большое будущее. Предполагалось, что вскоре будет представлено к публикации еще несколько ее произведений. Первая книга готовится к печати в январе.

Ноги Софи подогнулись, но, по счастью, рядом оказался диван.

– Элис и Фредерик - имена ваших матери и отца, правда?

Софи кивнула в ответ.

– Когда вы отдали рукопись на прочтение, вы назвали издателю свое имя и оставили адрес, по которому вас можно найти, чтобы сообщить о принятом решении, - продолжал Истлин.

– Да. Тогда я еще оставалась на Боуден-стрит.
– Софи стало не по себе, когда она задумалась, как старательно Истлин шел по ее следу.

– Я ждала, когда мне вышлют чек, - объяснила она, принимаясь разглядывать свои руки, сложенные на коленях.
– Я написала издателю, чтобы мне переслали его на адрес вашей сестры. Когда я получила его, то написала еще раз, чтобы следующий чек выслали на новый адрес.

– Софи, посмотрите на меня.
– Девушка подняла глаза.
– Вы должны знать, что Кара и не думала читать ваши письма. Их прочитал я.

– Но как они могли к вам попасть? Я ведь послала их своему издателю.

– Сэру Джеймсу Уинслоу.

– Да.

– Моему отцу, Софи. Сэр Джеймс - мой отец.

– Ваш отец?
– Софи показалось, что какая-то сила буквально пригвоздила ее к дивану, так сильно потрясла ее новость.
– Но ведь ваш отец…

Истлин ждал, что Софи закончит свою фразу, но она замолчала, раздумывая в нерешительности. Тогда он объяснил:

– Сэр Джеймс - мой отчим. Мой родной отец умер от скарлатины, когда мне было четыре года, и моя мама вышла замуж вторично после окончания траура. Семья сэра Джеймса занимается издательским делом уже почти целый век. Издательский дом «Ганимед» основан еще его прадедом.

– Значит, он… Так у него свое дело?

Истлин едва не рассмеялся, увидев ее изумление и особое ударение, которое она сделала на слове «дело».

– Какой скандал, это просто позор, не правда ли?

– О нет. Конечно, нет. Я не имела в виду…

Теперь Истлин расхохотался, потому что фраза Софи так и повисла в воздухе, пока она собиралась с мыслями.

– Может быть, глоток чаю поможет вам переварить услышанное.
– Ист поднялся и подошел к очагу, чтобы снять чайник с огня.
– Участие моего отца в семейном деле сводится в основном к прочтению книг, предлагаемых для публикации. Еще он любит бывать у букинистов, чтобы оценить успех той или иной книги.

– Вот так неожиданность!
– воскликнула Софи.
– Здесь есть над чем подумать.

– Ну конечно, вы не поняли. Вы бы действовали куда осторожнее, если бы знали, что я связан с издательским домом «Ганимед».

– Вы так и не объяснили, как вам удалось добраться до моей корреспонденции. Или вы имеете обыкновение читать все письма, предназначенные вашему отцу?

– Нет, я думаю, вы и сами понимаете, что у меня нет такой привычки.
– Истлин заглянул в чайник, где заваривался чай, и решил, что тот достаточно настоялся. Маркиз разлил чай по чашкам и передал одну Софи, перед тем как присесть рядом с ней на диван.
– Здесь нет ничего мистического. Мой отец всегда знал, что леди София Колли, с которой я якобы помолвлен, и есть писательница Элис Фредерик.

Софи скорчила гримасу.

– Мне нужно было воспользоваться услугами адвоката или еще какого-нибудь третьего лица, чтобы отдать рукопись в «Ганимед».

– Если вы хотели, чтобы вашего имени никто не знал, конечно, не стоило самой относить рукопись. И все-таки позвольте мне высказаться в защиту сэра Джеймса - он не выдал вас, хотя знал, что мне ничего не известно о ваших писательских талантах. Однако я и не пытался что-либо у него выведать. Ни он, ни моя мать не знали, что я помог вам бежать из Тремонт-Парка и что какое-то время вы гостили в доме у Кары. Я специально просил сестру, чтобы в своих письмах к матери она не упоминала о вас и не приглашала в гости леди Уинслоу, пока вы находитесь под ее кровом.

– А-а… - тихо протянула Софи.
– А я никак не могла объяснить молчание вашей матери.

– Не то чтобы моя мама излишне словоохотлива, но вынужденное молчание сделало бы ее слишком раздражительной.

– Она бы отнеслась ко мне неодобрительно?

– Она бы отнеслась неодобрительно к тому, что вы меня отвергли.

– Я понимаю.
– Губы Софи тронула слабая улыбка. Она поднесла чашку ко рту и сделала маленький глоток.
– А ваш отец? Что бы сказал он?

– Он сказал бы, что мне следует извлечь из сложившейся ситуации урок.