– Он же просек телекамеру.

– Как вы на него вышли?

– Я представил отчет.

– Повторите.

– Через отдел кадров училища. Невольно подсказал бывший замполит, полковник Митюков. Он следит за успехами выпускников. Даже оборудовал стенд "Наша гордость". Довольно безобидный вид показухи. Этот парень сначала заинтересовал меня из-за слома карьеры. Это хорошо ложилось в нашу разработку. Но решающим фактором, конечно, стала его поездка в Японию. На юбилее училища я на него посмотрел. Подходит.

– Мы не знаем причины слома его карьеры.

– Я надеялся, выясним.

– Не выяснили. "Невыполнение боевого приказа". За этим может быть что угодно. Зато выяснили чертову дюжину странностей. Откуда у него такая дорогая машина, деньги на строительство дома? На какие шиши и за каким чертом он раскатывает по Европам? Участие в евразийском ралли для собственного удовольствия. Это как прикажете понимать?
– Профессор помолчал и с нескрываемым раздражением закончил: - И главное, все эти вопросы встают тогда, когда человек практически уже включен в нашу комбинацию!

Егоров напомнил - не оправдываясь, но словно бы возвращая Профессора к реальности:

– Времени было в обрез. Но не поздно и переиграть.

– Я вас не обвиняю. Я пытаюсь понять, что происходит и что необходимо предпринять. Отменять операцию мы не можем. Об этом и речи нет. Нам не могли его подсунуть? Этот ваш Митюков?

– Он такой же мой, как и ваш. Исключено.

– В нашей работе исключать нельзя ничего. И никогда. Вы знаете об этом не хуже меня.

– Об операции известно только вам и мне. Или это не так?

– О деталях - да, так.

– А в целом?

Профессор недовольно поморщился:

– Не задавайте таких вопросов.

– Тогда не о чем беспокоиться, - подвел итог Егоров.
– Подсовывают серых воробышков, а не таких экзотических фруктов - с новым "террано" и женой в норке. Он, кстати, и не делает тайны из своего образа жизни. Это лучшая гарантия, что он не подставка. Вас что-то смущает?

– Конкретно - ничего. Мне он даже нравится. Да, нравится, - повторил Профессор, разглядывая на экране монитора Пастухова, который уже начал нетерпеливо поглядывать на часы.
– Нормальный молодой человек. Настолько нормальный, что невольно ищешь серьгу в ухе. Или в ноздре. Экзотический фрукт, говорите? Вы правы, пожалуй. Таких не подсовывают. А это, в конце концов, главное. Что ж, давайте с ним поговорим.

На экране монитора было видно, как в комнату вошел оператор, что-то сказал Пастухову. Тот довольно равнодушно кивнул и вышел из процедурной.

Егоров выключил телевизор.

Через несколько минут оператор ввел в кабинет Пастухова и остановился в дверях, выжидающе глядя на Профессора.

– Можете быть свободны, - кивнул тот.

– Слушаюсь, - сказал оператор и вышел.

– Садитесь, Сергей Сергеевич. Мне хотелось бы задать вам пару вопросов. Не возражаете?

Пастухов оглянулся на подполковника Егорова:

– Вы нас не познакомили.

– Называйте меня Профессором.

– Профессором чего?

– Это важно?

– Интересно.

– Социологии, - подсказал Егоров.

– Понятно.

– Что вам понятно?
– заинтересовался Профессор.

– То, что вы хотите остаться инкогнито. До свиданья, Профессор. Всего хорошего, подполковник. Позвоните на вахту, чтобы меня выпустили.

– Вы хотите уйти?
– спросил Профессор.

– Я не люблю иметь дело с таинственными незнакомцами.

Профессор нахмурился.

– Не выступал бы ты, рейнджер, а?
– посоветовал Егоров.

– Так я могу уйти?
– повторил Пастухов.

– Разумеется, - кивнул Профессор.
– В любой момент. Но я попросил бы вас не спешить. Как знать, не окажется ли наше предложение для вас интересным. Что же до инкогнито - вы правы. Но есть ситуации, когда, чем меньше мы знаем друг о друге, тем лучше.

– Это игра в одни ворота. Обо мне вы хотите знать все. Поэтому и предложили проверку на полиграфе.

– Ты же согласился, - напомнил Егоров.

– Просто хотел понять, что вас интересует.

– Понял?

– Это было нетрудно.

– Ну, хватит, - поморщился Егоров.
– Полиграф - это был лишь способ проверить твою откровенность. Мы и без него знаем о тебе все.

– Рад за вас. Тогда переходите к делу.

– Не торопитесь, подполковник, - проговорил Профессор.
– Сергей Сергеевич совершенно прав: все о человеке не знает никто. Даже он сам. Мы знаем о вас далеко не все. И кое-что хотели бы узнать.