– Дорогой друг, результаты превзошли мои самые смелые ожидания. Если мы сможем получить такие же результаты у себя, у нас с вами не будет проблем с ценами. Вы говорили с инженером? Он дал согласие?

– Дал, - кивнул Ермаков.
– Хотя я не уверен, что он завтра об этом вспомнит.

– Вы что-то имеете в виду?
– насторожился Джаббар.
– С ним все в порядке?

– Да, все. Он просто в дымину пьяный.

– В дымину, - повторил Джаббар.
– Русские идиомы выразительны, но не всегда понятны. Мы поможем ему избавиться от этого порока. Документы?

Ермаков протянул ему папку:

– Здесь все. Дискеты зашифрованы, шифр каждой указан в приложении. И специалист его знает.

– Товарищ генерал-лейтенант, последний контейнер, - доложил старший команды грузчиков.
– Закрываем?

– Чуть позже. Начинайте заправку. Вызвать экипаж. Передать Сивоплясу: пусть тащат. Он знает что.

Один из солдат метнулся к ремзоне, другой к военному городку, третий подал сигнал заправщикам.

– Прекрасно работают ваши люди, прекрасно, - отметил Джаббар и углубился в изучение документов.

Из ремзоны появился Сивопляс. За ним трое "черных" тащили на плащ-палатке безжизненную фигуру в белом халате, покрытом красными винными пятнами. Рука инженера безвольно волочилась по бетону. Даже на расстоянии слышался крепкий водочный дух. Солдаты-грузчики зашмыгали носами и завистливо завздыхали.

"Черные" без остановки двинулись к аппарели, но молодые арабы преградили им дорогу. Один из них что-то сказал Джаббару. Тот объяснил:

– Мои секьюрити требуют, чтобы ваши люди поднимались на борт без оружия. Я не могу возразить, так как давал клятву выполнять все приказы охраны.

"Черные" неохотно отдали свои "калаши" Сивоплясу. Ермаков обратил внимание, что униформа на одном из них сидит в обтяжку, но тут появился экипаж, начали проверять центровку груза, потом таможенник, негласно состоявший на жалованье фирмы, принес заранее подготовленные документы, и Ермаков забыл об этой мимолетно отмеченной странности.

Один араб остался у входа в самолет, два других проводили "черных" с их грузом в трюм и проследили, чтобы они вышли.

Все делалось быстро,, слаженно, но Ермаков ощущал какое-то беспокойство. Наконец заправка закончилась, Джаббар велеречиво попрощался с Ермаковым и скрылся внутри. Загудели двигатели, поднимая тяжелую аппарель. Ермаков облегченно вздохнул.

Но движение аппарели вдруг прекратилось, она пошла вниз и вновь опустилась на бетон. По ней сбежали два молодых араба. Один из них поклонился Ермакову:

– Мой господин просит вас подняться на борт, у него появился вопрос.

– Так пусть спустится, - недовольно ответил Ермаков.

– Мой господин приносит вам нижайшие извинения. Мой господин узнал у русских, что возвращаться - это плохая примета.

Не дожидаясь согласия, арабы подхватили коляску и быстро вкатили ее в самолет. Сивопляс двинулся следом, но дорогу ему преградил третий араб.

– Нет, - сказал он, выставив правую руку, а левой сжимая ручку кейса.

– Как так нет?
– гаркнул Сивопляс.
– Он мне начальник, а не где!

– Нет, - решительно повторил араб.

– Да пошел ты!
– сказал Сивопляс.

Кейс араба раскрылся, тут же полетел вниз, а в руках у него оказался израильский автомат "узи". Во всей позе араба и в выражении его лица чувствовалась такая решимость мгновенно нажать на спусковой крючок, что Сивопляс отступил.

Моторы подъемника взвыли, аппарель поднялась и плотно встала в пазы. Засвистели, набирая обороты, турбины. Огромный самолет качнулся и поплыл к началу главной взлетно-посадочной полосы.

Сивопляс взревел:

– Генерала украли! Моего! Он был мой! Ну, турки! Я вам устрою столпотворение света!

Он круто развернулся и со скоростью спринтера устремился к ремзоне.

Один из "черных", притащивших на плащ-палатке пьяного инженера, высокий, светловолосый, удивленно посмотрел ему вслед, потом перевел взгляд на уплывающий самолет и сказал:

– Это событие несомненно без труда влезет в анналы истории. Чем и запомнится всему народу.

– Если это четвертый акт, каким же будет пятый?
– спросил второй, чернявый.

Третий, в униформе в обтяжку, прикрикнул:

– Кончайте болтать! Надо думать, что делать!

Генерал-лейтенант Ермаков не сразу понял, что произошло. Пустые вопросы, которые задавал аль-Джаббар, вызывали у него раздражение. При этом Джаббар даже не слушал ответов. Ермаков готов был вспылить, но тут в трюме потемнело, по фюзеляжу прошла вибрация от запущенных турбин, самолет качнулся. Два молодых араба пробежали к пилотской кабине. В руках у них были не кейсы, а маленькие черные автоматы. Третий араб тоже оказался с автоматом, он направил его на бортмеханика, проверявшего крепление контейнеров, и приказал лечь на пол. Ермаков гневно обернулся к Джаббару: