– А где бабуля?

– Я за нее, - недоуменно ответила девица, и тут же добавила: - Бабушка отправилась на шабаш, ну, типа, международный симпозиум.

– Знаю я ихний симпозиум, - промяукал Граммофон, - напьются зелья из настоя прыгун-травы и безобразят по-черному.

– А вы что хотели?
– не обращая внимания на столь неделикатное замечание Граммофона, спросила девица, глядя при этом не столько на кота, сколько на Вольдемара.

Нервно пригладив и без того прилизанные волосы, и подкрутив кончик правого уса, Вольдемар хотел было что-то ответить, но Граммофон вновь опередил своей репликой:

– А, собственно говоря, что вы умеете?

– Практически все. Могу приворотное зелье сварить с компьютерным подбором компонентов. Могу суженого определить. У меня программа для этого есть собственной разработки на основе таблиц, составленных по трудам Герберта Аврилакского. Да, могу еще заколдованным человеческий облик вернуть, - как бы опомнившись, добавила барышня.

– Я не заколдованный, - обиделся Граммофон, - я самый настоящий кот-баюн. И если бы здесь была ваша бабушка...

– Прапрабабушка, - уточнила девица.

– Так вот, если бы здесь была ваша прапрабабушка...

– Постойте-постойте! Так вы и есть Граммофон?

– Да-с, самый что ни на есть настоящий. А это, позвольте представить, мой друг Вольдемар Афанасьевич Пчелкин.

– Очень приятно, - вымолвила девица, протягивая Вольдемару руку для рукопожатия.

Но вместо того, чтобы стиснуть ее руку своей пятерней, Вольдемар, слегка наклонившись, преподнес эту руку к губам и галантно поцеловал.

– Вау!
– промолвила девица, - вы воспитывались в пажеском корпусе?

– Никак нет-с, я закончил Николаевское кавалерийское училище.

– Закончил, позвольте заметить, в одна тысяча восемьсот девяноста первом, - добавил Граммофон.

– Правда? А выглядите очень молодо. Чем вы пользовались? Рапсовым экстрактом? Или, может быть, производили ежегодную гемосорбцию?

– Ничем я не пользовался. Еще позавчера я был в девятьсот четвертом. Но, если вы что-нибудь посоветуете, охотно буду пользоваться. Но сейчас нам не до этого. Мне поручено разыскать одну вещь. Вещь эта находится в 2004 году в городе Тильзите.

– А в Одиннадцатом Изюмском гусарском полку служить не приходилось? осведомилась ведьма.

– Никак нет-с. Армейские гусарские полки были упразднены Высочайшим приказом от 18 августа 1882 года, еще при Петре Семеновиче Ванновском, в бытность оного военным министром. Преставился недавно. Не далее, как в феврале был на панихиде по нему. Так вот, гусарскими остались тогда только два полка - Лейб-гвардии Гусарский и Гродненский.

– Наш Вольдемар Афанасьевич попал сюда из девятьсот четвертого, напомнил Граммофон, - и не мог знать, что Высочайшим Приказом No 155 от 2 апреля 1908 года устанавливается вернуть гусарским полкам их наименования и форму обмундирования.

– Жаль, значит, вы еще не знали штабс-ротмистра Лихославского, промолвила барышня тоном, выражавшим надежду, что Вольдемар тут же разуверит ее в этом.

– Штабс-ротмистра Лихославского знать не довелось, а с корнетом Лихославским знаком-с, но вместе не служили - он в полк определился после того, как я на статскую службу перешел. Когда он еще был юнкером, он к нам приезжал на маневры. Полк наш стоял в Межибужье Подольской губернии. Он, кстати сказать, бывший гусарский - знаменитый 12-й Ахтырский генерала Дениса Давыдова. Потом встречал Лихославского, когда тот стал уже корнетом. А в поручики его должны на следующий год произвести.

– А как звали того корнета?

– Модей звали.

– Как-как вы сказали?
– переспросила барышня, забегав глазами.

– Модестом, пардон, Аполлоновичем.

– Да ну, нафиг! Значит, у нас общие кенты, - всплеснув руками, воскликнула праправнучка Бабы Яги.

– Общие, простите, кто?
– переспросил Вольдемар слово, напоминающее ему название одного восточно-английского графства, откуда происходила родом ходившая за ним в детстве гувернантка.

– Барышня имеет в виду приятелей, - пояснил Граммофон.

– А кто еще с вами служил, может, я знаю кого?

– Милятин, Сычев, Новогудин, - стал перечислять Вольдемар.

– Новогудина знаю, - отметила девица.
– Он командовал тем эскадроном, в котором служил Модест.

– Это когда ж?

– В восьмом, в девятом. Он тогда в чине ротмистра был.

– Тогда понятно. При мне он поручиком был, как и я.

– А с Братцевым Дмитрием Африканычем сталкиваться не приходилось?

– Митька Братцев? Он что, тоже ваш друг?
– скривил физиономию Вольдемар.