– А от кого она отражается?
– задал дилетантский вопрос Вольдемар.

– А вы, молодой человек, это имя в обратную сторону прочтите. Это ж элементарно.

– Мы это и собираемся сделать, - пояснила ведьма.

– Боюсь, что это вам не по силам.

– А извозчику?

– Извозчику? Может быть. Только вряд ли он вам в этом помогать станет.

– Послушайте, - сказал Вольдемар, - именно извозчик послал меня сюда, точнее не сюда, а туда, куда я должен был первоначально попасть. И для этого он мне и дал этот ключ.

– Кстати, а зачем вам в восемнадцатый?
– поинтересовался Егор Исаевич, - Ленина, небось, хотите убить, судя по вашему настроению. Давайте-ка я в связи с этим расскажу вам одну историю. Было это в том самом году, в который вы стремитесь попасть. В середине августа ко мне заехал один из моих старых заказчиков. Звали его Сергей Дмитриевич. Был он писателем и писал под псевдонимом Мстиславский. Настоящей же его фамилией была фамилия Масловский. И под этой самой фамилией был он полковником и служил в Академии Генерального штаба - заведовал там музеем и библиотекой. Познакомился я с ним, когда он был еще студентом-антропологом Петербургского университета. Но уже тогда он был связан с террористами. Это именно он убил того самого Гапона. Это именно он самолично бросил первые бомбы во время Свеаборгского восстания. А в декабре девятьсот пятого он руководил боями на баррикадах здесь в Москве, на Пресне. Потом он примкнул к масонам и даже написал для них устав. В мае девятьсот десятого Мстиславский был заключен в Петропавловскую крепость по обвинению в попытке военно-государственного переворота, вследствие которого он должен был стать диктатором. В состав обвинения вошло и умышление на жизнь государя. Через год Мстиславский вышел из крепости и снова отправился в Генеральный штаб. Когда в семнадцатом произошла революция, Масловский стал членом Совнаркома. Но ненадолго. Шестого июля он вместе с Марусей Спиридоновой устраивает мятеж левых эсеров. И вместе с ней же его после подавления мятежа сажают на гауптвахту Кремля. Однако вскоре и выпускают. И вот, освободившись, он приходит ко мне и заказывает специальные пули, чтобы убить, кого бы вы думали - самого Ленина. Когда заказ был готов, я должен был сам отвезти патроны на Садовую. Там, в доме Пигита, жила племянница домовладельца - бывшая политкаторжанка. А с этой племянницей сожительствовала ее бывшая соседка по нарам Фани Ройдман, настоящее имя которой было Фейга Хаимовна Каплан.

– Я тогда еще удивилась, - прервала ведьма, - как она стреляла, она же ни черта не видела с расстояния более чем в аршин.

– В том-то и дело, что на каторге ее одна ведьма научила стрелять даже с завязанными глазами. Кроме того, одна из них была отравленной. И что же? Отравленная пуля не подействовала. Яд кураре оказался для Ленина безвредным. Вторая же пуля была разрывной типа дум-дум. Рана от этой пули зажила на нем как на собаке. Любой же другой через пять минут умер бы от ничем не останавливаемого кровотечения. Третья пуля была серебряной. Именно она почему-то и не попала. Вместо Ленина она попала в грудь кастелянше Поповой из Петропавловской больницы. Она пришла на митинг на завод Михельсона нарочно, чтобы Ленина спросить, почему у мешочников товар отбирают. Спросить успела, когда тот уже выходил и шел к машине. И в этот момент и получила пулю. А Ленин выжил. Подозрения свои он обратил на Свердлова, и несколько месяцев спустя тот умирает как будто бы от воспаления легких. Не удалось, кстати и покушение на Симеоновском мосту первого января восемнадцатого. Стреляли в Ленина, а попали почему-то во Фрица Платтена. А ведь стреляли двенадцать человек - офицеры и георгиевские кавалеры. Князь Шаховской для этого дела нарочно лучших стрелков отбирал. Вот вам и история, - закончил Егор Исаевич.
– А Сергей Дмитриевич Масловский благополучно умер своей смертью, и знаете, в какой день? 22 апреля 1943 года.

– Вы сказали, что Каплан жила в доме Пигита, - отметила Елена.
– Так ведь это тот самый дом, где произошли те самые события...

– Именно этот, - подтвердил Егор Исаевич.
– Дом номер 302-бис. Да где же этим событиям происходить, как не в этом доме? Он ведь, как и все те места, на Козьих болотах стоит. Патриарх Иоаким в свое время их осушил, один Патриарший пруд оставил, который сейчас Пионерский. Сколько там пакостей только ни происходило. В осьмнадцатом столетии пожар оттуда пошел. Начался он от того, что во втором часу ночи разорвало пороховую казну на Гранатном дворе, там, где сейчас Спиридоновка начинается, пардон, улица Алексея Толстого. И в том пожаре две тысячи семьсот человек погорело.

– Постойте-постойте, - обратился Вольдемар к ведьме и мастеру, - о каких это событиях вы говорите?

– Жаль, что вас тогда в Москве не было, - ответила ему ведьма.
– Тогда в тридцать третьем в этом самом доме состоялся Бал Весеннего Полнолуния всем шабашам шабаш. Такое бывает раз в семьдесят один год. Ну, естественно, отголоски этого события попали в газеты. По всей Москве, да что в Москве, по всей стране целый год ловили банду гипнотизеров. Был среди них один кот, так нашего Граммофона тогда тоже привлекли по подозрению. Один гражданин связал ему галстуком передние лапы и привел в отделение милиции. Хорошо, что гражданин этот был пьян. Граммофону удалось притвориться, что он не умеет разговаривать, и в милиции решили, что у гражданина белая горячка.

– Раз в семьдесят один, говорите?

– Да, а что? "Семьдесят один" - одно из любимых чисел Дьявола. Я же вам уже говорила, когда мы в ступе летели. Оно ни на что не делится - ни на три, ни на два, ни на пять.

– А какой год, позвольте спросить, наступит через семьдесят один после девятьсот тридцать третьего?

– Ой!
– воскликнула Елена.
– Как же это я сразу не догадалась? И Граммофон тоже хорош. Вас же отправляли не в сентябрь 2004-го, а в самое начало июня. Значит, вы были должны застать этот праздник.

– Что ж, как-нибудь в другой раз. В году эдак, 2075, - успокоил его Егор Исаевич. А пока вам надо достать копье. Без него вы ни Ленина не убьете, ни даже от Ротова не избавитесь.

– Для того, чтобы в две тысячи четвертый попасть, где копье лежит, тоже ключи понадобятся, - заметил Вольдемар.

– Для этого года не понадобятся. Есть тут у меня один тайный ход.

– Наподобие того, через который мы прошли?

– Да, только Ротов о нем не знает. Вся Москва подземными ходами изрыта, и все они у спецотдела на учете. А вот про этот никому не известно. Я его сам отрыл из своего же собственного подвала. Так что, милости прошу. Можете воспользоваться. Не сейчас. Нам нужно из Харбина одного человека достать, а еще одного из Питера.

– Так это же можно через магический круг. У меня в подвале под плитами есть и специальный зал, - сказал мастеровой.

***

Васильевский остров - самое древнее место в Северной Столице. Когда-то принадлежал он новгородскому посаднику Василию Селезню, который был казнен Иваном III в 1471 году. По имени этого посадника остров и называется Василевским. Как только этот остров ни переименовывали. Назывался он и Меншиковским, и Преображенским, а все же старое название себя отстояло.

Тот из вас, кому случалось гулять кругом всего Васильевского острова в столетии эдак девятнадцатом, наверняка замечал, что разные концы его весьма мало были похожи друг на друга. Южный берег и та сторона, которая смотрит на Петропавловку, были уставлены пышным рядом огромных каменных строений. Но по мере приближения к западной оконечности, каменные здания, редея, уступали место деревянным хижинам. Между теми хижинами проглядывали пустыри. Наконец строения вовсе исчезали, и вы шли мимо ряда просторных огородов, который по левую сторону замыкался рощами. Он приводил вас к последней возвышенности, украшенной одним или двумя сиротливыми домами и несколькими деревьями. Ров, заросший высокой крапивой и репейником, отделял возвышенность от вала, служащего оплотом от разлитий; а дальше лежал луг, вязкий, как болото. Печальны были сии пустынные места и луг, и море, и бор, осенявший противоположные берега Петровского острова.