– Еще раз поздравляю тебя с днем рождения и желаю большого счастья. Не против, что поцеловал по-взрослому?
– спросил, хотя и знал, что ей этого хотелось давно.

– Не ожидала такой щедрости даже сегодня. Спасибо и давай я тебя тоже расцелую.

– Это в честь того, что ты повзрослела на целый год. Заместо подарка. Думали-думали с ребятами, что бы такое преподнести... Советовали букет роз, но я не схотел: завянут, потеряют вид. Федя присоветовал подарить линзу от бинокля - помнишь, нашли возле убитого комиссара и одна половинка оказалась простреленной; мы ее разобрали.
– Он достал из кармана завернутое в бумажку стеклышко величиной с пятак.

– Какая прелесть!
– добавив фитиля и повертев в пальцах, воскликнула она.
– Теперь это стеклышко - память о нашем невольном спасителе - будет моим талисманом и самой дорогой для меня вещичкой. Спасибо и давай щечку!

Снова уселись поглубже, и полилась задушевная беседа. О чем? Ну конечно же о том, какой скучной стала жизнь после разлуки; с каким нетерпением ждали 14 сентября; что за эти полмесяца оба еще больше убедились, как дороги друг дружке... Тема, старая, как мир, и вечно новая, молодая и волнующая.

Влюбленные, как известно, часов не наблюдают. И лишь случайно глянув на ходики, показывавшие двенадцатый час, гость обеспокоился:

– Слушай, нам же велели не засиживаться! И еще: где я буду спать - не у тебя же?

– Почему бы и нет. Пойду спрошусь у мамы, она все еще у дедушки.

Марта вышла, а он только теперь обратил внимание на обстановку в комнате. Оказалось, что сидит на небольшой деревянной кровати, застланной верблюжей шерсти одеялом. В головах поверх него - подушка, вышитая по углам какими-то цветочками. У окна - столик с книжками, точнее учебниками; один с нерусским названием. На стене - вешалка, задернутая занавеской, из-под которой виднеется низ знакомого ему платья: белого, с двумя синими полосками по подолу, еще какие-то одежки.

Вернулась Марта со знакомым уже лоскутным одеялом, простыней и подушкой.

– Мама разрешила постелить тебе в моей комнате. На полу. А чтоб не холодило снизу, сложим одеяло вдвое. Подержи-ка за углы.

– Ну, вы даете, вобще!
– хмыкнул он, подчиняясь.

– Теперь ложим вот сюда. Простыню тоже вдвое. Сейчас принесу что-нибудь укрыться.

– Не надо ни простыни, ни укрывачки: я пересплю одетый, - распорядился почему-то Андрей.

– Попрошу в моем доме не командовать! Ты же не цыган, чтоб спать не раздеваясь. Все помнется, погладить не успею... Может, все же разденешься?

– Сказал - не буду. Все!
– поставил на своем.

– Ну хорошо, - пошла на уступки хозяйка комнаты.
– Сними только хоть рубашку.

– Ладно, рубашку сниму.

Оставшись в майке, Андрей сразу же и лег. Марта дунула сверху в слегка закоптевшее стекло - лампа, пыхнув, погасла; наступила кромешная тьма. Раздевшись, юркнула под одеяло и она. Но спать, увы, не хотелось, и минут через несколько послышался ее шепоток:

– Андрюш, ты не спишь?

– Еще нет. А че?
– обозвался он.

– Мне тоже ни капельки не хочется... И я забыла спросить об одном деле.

– Так спроси.

– Это не одно и не два слова. Можно на минутку к тебе?

– Н... ну, разве что на одну минутку. И чтоб без этих самых... без фокусов.

– Обещаю!
– Она тут же вскочила и, в чем была, прихватив одеяло, очутилась у него под боком. Укрывшись сама, хотела прикутать и его, но Андрей вдруг резко отодвинулся.

– Я же просил: без фокусов!
– упрекнул грубовато.

– Ты о чем?
– не поняла она.

– Ты бы еще без трусов приперлась! ... Зараз же дуй отсюда!

– Ой, я совсем забыла, что без лифчика!
– спохватилась она...
– Извини. А можно, отгорожусь от тебя одеялом?

Получив молчаливое согласие и обособившись, поинтересовалась:

– Так пройдет?

– Теперь другое дело, - проведя рукой вдоль барьера-разградителя, придвинулся он ближе.
– Так о чем ты не успела спросить?

– Ты так меня одернул... как неродной. Я даже забыла...

– Уж признайся честно: захотелось еще полизаться.

– Если честно, то и это тоже. Но не только.

– А что же еще?

– Вспомнила! Хочу попросить: не останешься на денек у нас? Хоть не на весь. Козленочка увидишь, он такой потешный, любит поиграть. А в обед мы с мамой тебя проводим: с нею облава не страшна, как-никак, она секретарша самого коменданта. И потом: может ее сегодня еще и не будет, я имею в виду эту проклятую облаву.

– Можно бы, конешно, но мама - она такая мнительная... Небось, тоже зараз не спит, переживает - я ведь обещал седни и вернуться.