– Вижу, успел уже и умыться. Не замерз под утро?

– Наоборот: мне такой сон приплелся, что проснулся весь в поту.

– Сон? Страшный?
– удивилась она.
– Расскажи.

– Приснилось, будто фрицы устроили облаву на наших ребят... Рудика - он почему-то тоже оказался на хуторе, Мишку, Бориса и Федю вроде связали по рукам и ногам и пошвыряли в мажару. Это такая тележка, мы сделали ее после твоего отъезда. Потом набросились на Ванька. Человек пять. Он что ни посбивает их с ног, а они обратно поднимаются и к нему. Потом все-таки связали и его и заставляют тащить возок на станцию. А тебя, Веру и еще Нюську, почемуто раздетых чуть ли не догола, полицай, мой сосед, хлещет трех-хвостой плеткой и приговаривает:

– Танцюй! Танцюй!

– Фу, какой ужас тебе приснился!...
– Марта даже зажмурилась и повертела головой.
– Так вот почему ты перед утром ворочался и стонал...

– Поэтому план меняется: я решил немедля вернуться домой.

– Почему-у?
– спросила она разочарованно.

– Мне думается, сон приснился не зря. Фрицы верняк решат нахапать детворы где-нибудь подальше. А вдруг на нашем хуторе! Нужно срочно предупредить, чтоб были начеку.

– Что ж, может, ты и прав... Отвернись, я оденусь.
– Андрей взял стул, отошел и сел к ней спиной.
– Я сейчас быстренько соберу позавтракать, потом немного тебя провожу. А ты будь осторожен: в центре они, может, и не решатся, но могут сделать засады на окраине станицы.

Говоря это, она натянула лифчик, сняла с вешалки кофточку, но передумала и напялила платье с синими шелковыми полосками по рукавам и подолу, уже довольно тесноватое вверху.

Торопливо позавтракав хлебом с козьим молоком, зашли к деду. После вчерашнего массажа, сделанного опытной рукой дочери, радикулит отпустил настолько, что он собрался сходить за кормом для козы.

– Дедушка, ты подожди и меня, я недолго: провожу немножко нашего гостя, и мы сходим вместе, - на прощанье попросила внучка.

Центральная улица станицы не многим отличалась от хуторской: без твердого покрытия, без кюветов, такая же пыльная. Те же саманные, в большинстве своем под камыш, хаты. Разве что заборы не плетенные, а дощатые либо штакетные - серые, давно, а то и вообще не крашенные, покосившиеся.

Вскоре слева и несколько на отшибе показались два длинных навеса, крытых черепицей. Под каждым - в два ряда дощатые, на вкопанных в землю стойках, торговые столы. Станичный базар, обнесенный штакетным забором. Свернули к нему, направляясь ко входу на территорию.

– Пойдешь через рынок?
– спросила она.

– Так ближе. Что-то седни, несмотря на будний день, народу здесь многовато... Всегда, что ли, так?

– Понятия не имею. Видела рынок всего один раз и то днем, когда проезжали с домашним скарбом мимо; тогда тут никого не было.

– Да и я вчерась никого не видел. Не хватало многих штакетин, а вот эти въездные ворота были вообще проломлены и настежь. В честь чего его так отремонтировали?
– удивился Андрей.

– А видишь вон плакат - "Ярмарка", - показала Марта.

Перед входом на территорию рынка у большого щита толпилось несколько женщин и подростков. В написанном от руки крупными буквами приглашении посетить ярмарку говорилось, что по случаю очередных выдающихся успехов "непобедимой германской армии" населению на территории рынка будут продаваться дешево, за советские рубли, такие товары, как керосин, спички, мыло и другой дефицит.

– Жаль, не за что, а то взять бы спичек, - пожалел Андрей.
– С кресалами мороки много.

– Кресало - это огниво, что ли?
– уточнила Марта.
– В следующий раз, как придешь - напомни: у нас еще десятка два коробков, если не больше.

– Спасибо, напомню. Ты дальше не ходи, дедушка ждет, - подал он руку перед входом на территорию.

– Проведу до выхода, ладно?
– попросила провожатая.

Прошли за ограду. Похоже, о предстоящей ярмарке станичники были извещены заранее: на столах лежало немало всякой сельской всячины - от овощей до мелкой живности. Продавцы и покупатели - старухи, молодайки, подростки. Много народу у ларей, кучкуются в ожидании обещанного дефицита.

Впрочем, наших героев все это абсолютно не интересовало. Неспеша дошли они до противоположного края. У выхода Андрей снова напомнил:

– Все. Возвращайся. Пока!

– Когда ждать еще?

– Не раньше, как через неделю: делов пока - навалом.

– Привет от меня всем-всем!

До выхода оставалось каких-то два шага, когда у калиточного проема возник мужик угрюмого вида, объявив:

– Тута ходу нэма!

– Это еще почему?
– возмутился Андрей.

– По качану. Кажу - выход с того боку. Провалюй!
– грубо втолкнул обратно.

– Видала?
– вернулся он к Марте.
– Только что выпустил двух бабок, а меня - ни в какую. Говорит, выход с той стороны. Что бы это значило?