И снова уличный шум, снова холод и ветер, и снова Илья Але кричит в лицо:

– Эти друзья - молодожены-то - они из-за ангела чуть не развелись, поссорились насмерть! Утром к Николай Валерьянычу является молодая, вся от слез опухла и говорит: Борис, мол, - это мужа её так звали, во, вспомнил! Борис меня убить хочет, ангела этого повесил прямо над моей головой!

– С ума сойти!
– зашипела Аля.

– Так и пошло... Молодожены кое-как помирились и отдали ангела своим приятелям. Там та же история: слезы, вопли и старая песня: подозревают свою половину в самых гнусных намерениях, мол, покушаются на их бесценную жизнь! И ангел стал переходить из рук в руки... И везде - одно: люди его жутко боялись, шарахались от него, уверенные, что он непременно должен свалиться им на голову!

– Неужели все так и было? Просто какая-то фантастическая история!

– Хм, а чего ты хотела? Булгаков...

– Но ведь это же не его ангел, это Елена Сергеевна купила!
– Аля скакала возле Ильи, то обгоняя и забегая вперед, то обходя справа и слева...

– Погоди, погоди, мы пришли. Давай-ка, отдышись, а то старики испугаются, подумают, мы из дурдома сбежали!

Аля немного постояла возле подъезда, подставив ветру разгоряченное лицо, причесалась, кивнула Илье, и они поднялись на третий этаж.

Дверь открыл Николай Валерианович. С порога стал слышен резкий запах нашатыря и каких-то лекарств. Старик был бледен как мел, лицо его прорезали глубокие темные складки, под глазами набухли мешки - ребята впервые видели его таким...

– А-а-а, Илья, Алечка... Молодцы, что зашли.

– Николай Валерианович, - уже понимая, что случилось что-то совсем нехорошее, начал Илья.
– Мы хотели в магазине с вами сегодня встретиться, но вы не пришли и мы...

– Неточке очень плохо, мальчик мой, поэтому нас и не было. Ночью скорую ей вызывал, хотели её в больницу, да она воспротивилась: нет, говорит, пусть будет, что будет, а на казенную койку - только мой труп!

– Ой...
– растерялась Аля.
– Может, вам нужно что: в магазин сбегать или в аптеку...

– Спасибо, деточка, все у нас есть. Только вот...
– старик тяжело опустился на стул в прихожей.
– Только ангела нет. Мы ведь к утру деньги хотели достать, чтоб его выкупить. Неточкины вещички несли... ночью... дельцу одному. Ограбили нас. Бесценные серьги её, колечко, шубку... все! он уронил лицо на руки, плечи вздрагивали...
– Что ж это я!
– старик с усилием поднялся, расправил плечи.
– Хорош хозяин, даже раздеться не предложил! Проходите, милые, чайку сейчас соорудим...

– Нет, спасибо!
– Аля дернула Илью за рукав.
– Анна Арнольдовне покой нужен... Мы попозже придем, когда ей станет легче.

– Мы позвоним, мы каждый день звонить будем ...
– Илья уже пятился к двери.

– Н-да...
– вздохнул старик, провожая их, - негоже нам падать духом, на все воля Божья. Упустили мы ангела и поделом - нельзя было никому отдавать! Ведь Елена Сергеевна от всего сердца... а мы... Чудо дважды не повторяется. Все, выпита жизнь, прожита! А вы приходите, ребятки и все нам рассказывайте, как там, в театре... Ведь это он, Михаил Афанасьевич! "Мастера" ставить решились, вот он рукой-то и помахал - ангела показал... И... осторожнее будьте, слышите? Осторожнее ради Бога!
– кричал им вдогонку старик, высунувшись из двери.

– Ну что, в студию?
– мрачно спросил Илья.

– А куда ж еще?
– буркнула Аля.
– Сегодня Марк Николаевич придет. Ох, как жалко стариков! И неужели ничего нельзя сделать?

– Есть у меня мыслишка одна...
– процедил сквозь зубы Илья.

– А какая?
– встрепенулась Аля.

– Погоди, не гони волну, надо прокрутить её в голове как следует...

И больше они всю дорогу до студии не проронили ни слова.

* * *

В студии стоял дым коромыслом. Длинная голова Витьки по кличке Мирон как всегда торчала из будочки-кассы в фойе. Увидев Альку с Ильей, он сделал страшное лицо, закатил глаза и замахал руками в сторону зрительного зала. Оттуда выскочил Макс, проорал: "Ну ваще, хрен знает что!" - и гигантскими прыжками поскакал наверх, в репетиционный зал. Он чуть не сшиб тумбообразную короткостриженную девицу с сигареткой в зубах, которая не спеша, по-хозяйски спускалась с лестницы. Вид у неё был самый довольный, похоже, она осматривала помещение. Из двери в зрительный зал в фойе выпорхнули две девицы: одна - с какой-то папкой подмышкой, смеющаяся, кудрявая и тоже довольная и другая, которая что-то очень настойчиво возражала первой, то и дело негодующе встряхивая прямыми длинными волосами. Сверху скатился Пашка с микрофоном и длинным шнуром и доверительно просипел сдавленным шепотом: "Не нравится мне этот глист!"

Аля с Ильей непонимающе переглянулись и вошли в зал.

В центральном проходе у режиссерского столика стояли двое: Марк Николаевич и длинный худющий парень в потертых джинсах и свитере. Парень сгибался над Далецким знаком вопроса и что-то ему втолковывал, отмахивая рукой с сигаретой в сторону сцены. Тот слушал, кивал и мрачнел, следя краем глаза за суетливой толкотней в зале.

Пашка уже смонтировал микрофон, проверил звук и передал микрофон Далецкому. Тот жестом пригласил всех рассесться по местам, выдержал паузу, прокашлялся и начал.

– Хочу всех поздравить с началом репетиций над новым спектаклем по Михаилу Булгакову "Мастер и Маргарита" и представить автора инсценировки Антона Возницына, главного редактора молодежной редакции журнала "Я". У нас в студии теперь будут присутствовать на репетициях члены редколлегии молодежной редакции, прошу любить и жаловать!

Он снова выдержал паузу и, повернувшись ко второму ряду справа от прохода, где сидели оживленные и совершенно незнакомые студийцам личности, провозгласил...