Неожиданно пальцы Вяйно замерли над струнами, и он перестал петь. В тот же миг вернулись звуки – глухой грохот земли, скрип деревьев, треск избы. Вернулись – и сразу утихли. Только Йокахайнен как был, так и остался по пояс в земле – бледный, мокрый, глотающий воздух. Недалеко от него лежало костяное кантеле, густо обросшее зубами, – видно, земля исторгла его, не сумев переварить зачарованный инструмент.

– Ну, что скажешь, третейский судья? – Вяйно повернулся к Калли. – Думаю, теперь нойда уймется и не станет требовать продолжения поединка. Что мне с ним дальше делать, а?

– Как что? Добить, конечно. Глаза Вяйно похолодели.

– Вот как? Да ты, смотрю, судишь не милостивее Тапио. Почему я должен его добить?

– Он враг, а врагов надо убивать. Всех до единого, и их семьи тоже, чтобы мстить было некому. Что вы на меня так смотрите, господин Вяйно? Если вы его сейчас отпустите, он наверняка вернется и рано или поздно подкараулит вас и убьет из засады. Ну не хотите убивать, так давайте отрежем ему язык и сделаем рабом!

– Язык-то зачем?

– Как зачем? Чтобы он руны не пел, конечно. И большие пальцы на руках на всякий случай тоже. Можно еще поджилки подрезать, чтобы не сбежал…

– А ты говорил, судья не хорош, – усмехаясь, сказал колдун Йокахайнену. – Эй, нойда, язык тебе отрезать или пальцы?

Тяжело дыша, Йокахайнен ответил свирепым взглядом.

– Ишь какой гордый. Ладно, гордец, на сей раз тебя отпускаю. Только из земли выбирайся сам. А ты, маленький кровожадный холоп, иди сюда. Сварика мне каши, а то я притомился. Я пока пойду вздремну. Все-таки прав был Тиира: старость не радость…

Вяйно подобрал с земли костяное кантеле и вместе с Калли снова ушел в избу.

В край северных карьяла пришла ясная звездная ночь, такая теплая и тихая, как будто лето еще не кончилось. Калли зажег светец и бухнул на стол котел с кашей.

– Хорошо-то как! Я в такие вечера люблю на крылечке посидеть да поглядеть, что делается в Голубых полях, – неторопливо говорил Вяйно, с удовольствием вдыхая клубящийся над котелком пар. – Комары у меня здесь не кусаются – не долетают, с озера свежим ветерком тянет… А ты молодец, Калли, наваристую кашу состряпал. Все-таки и от тебя есть кое-какой толк. Колдовские поединки судишь, опять же, славно. Может, откупить тебя у Ильмо?

Калли хмыкнул.

– Да не трудитесь. Все равно этот чумазый саами вас скоро убьет. Вы его отпустили, а он и не ушел.

Со двора доносился хруст и шуршание.

– Как там наш нойда? Уже выбрался из земли?

– Еще засветло.

– Что же он там шебаршит?

– Кажется, снова ворожить собирается, – Калли хихикнул. – Только как он обойдется без кантеле?

Добродушный взгляд Вяйно посуровел.

– Про кантеле-то я и забыл.

Колдун встал из-за стола, снял кантеле со стены и оборвал у него все струны. Потом он с нестарческой силой переломил кантеле пополам и зашвырнул под печку.

– Похъёльской дряни мне в доме не надо. Завтра утром брошу эту пакость в Кемми, вода все примет и очистит. А нойда этот… чую, на этот раз он и без кантеле управится.

Вяйно и Калли замолчали и прислушались.

Со двора доносилось невнятное бормотание, ничуть не напоминавшее дневное пение нойды. Слабо потянуло пахучим дымком.

– Чего он там затевает? – с любопытством спросил Калли.

– Пойди да посмотри, если интересно.

Калли воспользовался разрешением и вышел на крыльцо. Над лесом сияло звездное небо, ночная роса на траве серебрилась под луной. Йокахайнен темным пятном маячил посреди двора. Перед ним тлел маленький костер. Йокахайнен сидел на пятках и что-то напевно бормотал, покачиваясь из стороны в сторону и отбивая ладонями ритм на собственных коленях.

Калли пожал плечами и хотел вернуться в избу, но наткнулся на Вяйно, который бесшумно вышел из сеней и встал позади него.

– Давай посмотрим, как нынче нойды ворожат, – шепотом предложил он.

Йокахайнен, не обращая на них внимания, прервал бормотание, деловито вытащил из-за пазухи какой-то пахучий сверток, развернул его и разделил пополам то, что там лежало. Половину он проглотил, а половину убрал в поясную сумку.

Вскоре его дыхание участилось, глаза закатились, и Йокахайнен мешком упал на землю. С губ его срывались незнакомые шипящие слова.

– Что он говорит? – прошептал Калли.

– Зовет своего учителя на похъёльском наречии, – сказал Вяйно, внимательно вслушиваясь в сонное бормотание саами. – Иди-ка ты на всякий случай в избу, мальчик…

– Нет, я останусь!

– Ну как хочешь, только потом не жалуйся… Однако текли мгновения, а ничего нового не происходило. Вскоре Йокахайнен открыл глаза и вполне внятно выругался по-саамски.

– Что, не хочет тебе помогать твой наставник? – спросил с крыльца Вяйно. – А что ты ожидал от похъёльца?