– А можно на Воронке, – предложил Кролик. – Из телеги фургон сообразим...

– И к весне доберемся!

Костик засмеялся, представив, как у отцовского особняка останавливается потрепанный фургон и из него вываливается галдящая ватага его верных друзей.

– А когда ты уезжаешь? – спросила Галка.

– Еще денек выпросил.

– Молодец! – обрадовались Чижики. – Завтра – отдых после боя. Едем на Святой остров.

А между тем... Между тем Ерохе удалось бежать. Охраняли его не так уж строго, и, когда началась суматоха с захватом Арнольдовой дачи, он сумел ускользнуть незаметно и для охраны, и для штурмовавших дачу спецназовцев.

Окольными путями, осторожно, как лисица, пробрался Ероха в Дубровники, домой заходить не рискнул, затаился на «Дачке». Но и здесь задерживаться не стал: решил рвануть подальше и от милиции, и от бандитов Арнольда.

Достал спрятанный под полом пистолет и в двух шагах от «Дачки» голоснул частника – пенсионера на древней «Победе». Старик с готовностью посадил Ероху и долгое время, пока ехали в сторону Званска, рассказывал о своей бурной событиями жизни.

Километров через сорок Ероха ткнул ему в висок пистолет и выгнал из машины.

Сев за руль, он немного растерялся – машина старого образца, управление незнакомое, но он все же быстро освоился и покатил куда глаза глядят, лишь бы подальше...

Особо далеко не получилось. Очень скоро сзади пристроился милицейский «жигуленок» и скомандовал немедленно остановиться. А впереди уже маячили – один с жезлом, другой с автоматом. Оно и понятно – машина-то приметная, одна на всю округу.

Ероха резко затормозил и через правую дверцу выскользнул из машины и нырнул в кусты.

Сзади постреляли, но он ушел.

Бежал лесом, спотыкаясь и падая, обдираясь о сучья. Выбежал на тропку; она привела в маленькую деревеньку на берегу маленькой речки.

Осмотрелся. Выбрал лодочку, пристегнутую цепью к стальному колышку. Вырвал колышек, бросил его вместе с цепью на днище лодки, выхватил из соседней весла и замахал по течению.

Плыл долго. Стал плутать – сначала умышленно, а потом и вовсе потерялся. Сворачивал в протоки, огибал островки и, когда стало темнеть, понял, что заблудился и надо искать ночлег – подходящий и безопасный.

А тут как раз – островок, уютный, густо поросший травами и деревьями. Пристал к нему, вытащил нос лодки на песок, побрел в глубь острова. И где-то в самой его середке наткнулся на какие-то развалины. Не очень они его вначале порадовали – остатки стен, проросшие крапивой и лопухами битые кирпичи на полу и никакой крыши над головой.

Побродил вокруг, высматривая, где бы найти место поудобнее для лежбища, и наткнулся на полузаваленный вход, ведущий куда-то вниз.

Заглянул. Ничего, конечно, в темноте не разглядел. Стал осторожно спускаться по расшатавшимся от времени, постукивающим каменным ступеням.

Чиркнул зажигалкой. В слабеньком свете замаячили какие-то каменные ящики, похожие на саркофаги, что ли?

Но ему уже было все равно. Устал, хотелось спать, одолевал голод.

Ероха улегся на первый же ящик, холодный и гладкий, повернулся на бок и что-то столкнул с него ногой. Бряцнуло железо.

Он нагнулся, щелкнул зажигалкой...

Вот это удача! На каменном полу лежал новенький немецкий автомат. Видно, из тех, что он безуспешно искал столько времени.

Схватив его, вынул магазин. Но тот был пуст – ни одного патрона.

А вот это не беда. Ероха достал из кармана свой пистолет. Это тоже было немецкое оружие – «вальтер», а патроны у них одинаковые.

Вышелушил их из пистолетной обоймы и снарядил автоматную. Пустой пистолет сунул в карман.

Ну, теперь он куда хочешь прорвется. Пусть всего восемь патронов, но в автомате же!

Прижав его к груди, Ероха заснул. И сквозь навалившийся сон ему послышались чьи-то веселые голоса. Но он не прорвался сквозь усталость и дрему. Тем более что чувствовал себя в безопасности.

Этот день запомнился Костику на всю жизнь. И даже не тем, как он завершился, а тем, как он длился.

Счастливый был день. И может быть, не был бы он таким счастливым, если бы не примешивалась ко всем его радостям грусть неизбежного расставания с друзьями.

Ловили рыбу, гоняли по плесу на гидромотоцикле, объедались ухой и первыми грибами, которые набрал и отварил лесовик Миха. Из буксирной веревки наладили «тарзанку».

К концу дня соорудили новый шалаш для ночлега – прежний уже завял и обсыпался, – навалили в него горой душистого сена.