— Не хочешь присесть и перекусить немного? спросила Хуанита. Том отрицательно качнул головой. — Сделай так, чтобы она осталась, Том.

Он попытался улыбнуться.

— Не думаю, что у меня это получится.

— А ты старайся. — Хуанита нахмурилась и пошла обслуживать гостей.

Он бы постарался, он бы сделал все что угодно, если бы знал, что это поможет. Но он уже отдал ей всего себя вчерашней ночью, и этого, похоже, недостаточно. Поговорив с гостями еще немного, Том вышел из столовой. Завтра к этому времени ее уже здесь не будет. Смириться с этим было невозможно, но Том понятия не имел, что делать.

Он вышел к загону, оседлал своего коня и сразу пустил его галопом. Но на этот раз стремительный бег не принес ни покоя, ни утешения. Он повернул лошадь к дому и, издали увидев ранчо, заметил, как Клео въехала во двор и оставила машину у домика. Внутри у Тома все затрепетало. Невидимая связь между ними становилась все сильнее. Интересно, будет ли он ее чувствовать, когда между ними лягут две тысячи миль? Он-то да, а вот Клео вряд ли.

Том подъехал к загону и расседлал лошадь. Надо бы еще раз поговорить с Клео, хотя бы коротко. Быть может, это его последний шанс.

У конюшни Том услышал детский смех и улыбнулся. Если бы это были их дети… Пустые мечты.

Хуанита сидела на рулоне сена и увидела Тома сразу же. Клео не замечала его, увлеченная работой.

— Какой красивый кувырок, Питер, — говорила она, — сделай-ка так еще раз.

— А хочешь посмотреть, как я кувыркаюсь? выкрикивала Роза, прыгая в ворохе сена.

— Конечно. — Клео щелкала не останавливаясь. Питер вылез весь в сене. — Смотри сюда, Питер. Так, молодец. У тебя есть медвежонок?

Питер кивнул.

— Фредди и Тедди.

— А Фредди большой?

Питер поднял руки над головой, и Клео вновь защелкала фотоаппаратом.

— Смотрите! — закричала Роза, и Клео переключилась на нее.

— Отлично, — говорила она, — скоро ты будешь участвовать в Олимпийских играх.

Том не смог удержаться и сел рядом с Хуанитой, которая сияла от материнской гордости. Она наклонилась к Тому и прошептала ему на ухо:

— Посмотри, как чудесно она с ними справляется.

Время от времени Клео оставляла фотоаппарат, подзывала детей к себе, стряхивала с них сено, поправляла им волосы и одежду. Том не видел ее лица, но по голосу слышал, что она улыбается. Она была очарована этими детьми, да и они, похоже, успели по уши влюбиться в нее.

Как и он. Присев на корточки, он наблюдал за съемками. Она легко вела себя с этими детьми, но Тома это не удивляло — так и должно было быть.

— Все, — объявила она наконец, — пленка кончилась.

— А теперь ты покажи сальто, — попросила Роза. — Ты обещала.

— И сделаю. — Клео поставила фотоаппарат, подошла к вороху сена и сделала красивое сальто. — Опа! — Она расставила руки в стороны, затем подняла вверх, как настоящая гимнастка.

— Здорово! — Роза хлопала в ладоши, Питер улыбался.

Клео рассмеялась и повернулась к Хуаните.

— Ну что ж… — Тут она заметила Тома, и улыбка исчезла с ее лица. — Привет. Я не знала, что ты здесь. Том поднялся.

— Надеюсь, ты не против.

— Нет, что ты. — Клео провела рукой по волосам и отвела взгляд. — Это ведь твое ранчо, в конце концов.

Хуанита толкнула его в бок и кивнула головой в сторону Клео. Потом быстро встала и взяла детей за руки.

— Сейчас все получат вишневое мороженое, как я и обещала, — сказала она, уводя детей.

— Ура! — крикнула уже в дверях Роза. — Пойдем, Клео. Мороженое!

— Звучит заманчиво. — Клео положила фотоаппарат в сумку и перекинула ее через плечо.

— Клео, погоди. Можно поговорить с тобой? — Том сделал шаг ей навстречу.

— Хорошо. — Она опустила глаза. — Но я не думаю…

Его руки обхватили ее, а губы припали к губам. Клео пыталась высвободиться, но совсем недолго. Она медленно опустила сумку с камерой на пол и растаяла у него в руках. Тому хотелось не выпускать ее и целовать вот так весь день. Усилием воли он оторвался от нее.

— Отличное сальто.

— Мне показалось, ты хотел поговорить, — пробормотала она.

— Мне тоже так показалось. — Он провел ей языком по нижней губе. — Господи, ты такая вкусная.

— Том, это только все усложнит.