– Вроде…

Чашкин забрался в кабину фуры, что-то там поделал и сказал в окошко Длинному:

– Сходи-ка, дверь проверь. Тут пацаны какие-то шастают.

Мы едва успели плотно прикрыть дверь и задвинуть засов. Он опять завизжал. А мы - похолодели. Но услышали испуганный голос остановившегося Длинного:

– Шеф! Тут крысы, видать. Пищат!

Что ему ответил шеф, мы не разобрали - мы таких слов не знаем. И рядом с керосином не курим.

Мы только услышали шаги Длинного и его слабый толчок в дверь:

– Порядок, шеф! Запёрто!

И вскоре все стихло.

Я уже начал было спускаться по ступеням, как вдруг Алешка сказал странным голосом:

– Дим, посвети сюда!
– Не иначе все-таки какой-нибудь клад почуял.

Лучик фонаря обежал темноту и уперся в стену, недалеко от двери.

– Свети, свети, - запыхтел Алешка, и мне показалось, что он выковыривает из стены камень.
– Иди сюда!

Я поднялся к нему и увидел в стене дырку. Алешка вытащил еще один камень, смело запустил руку в отверстие…

– Вот!
– сказал он.
– Я так и знал. Недаром Чашкин за эту дверь трясется.

– А что там?
– спросил я.

– Сумка с баксами, - спокойно ответил Алешка.
– Тыща штук, не меньше. Ясно, здесь Чашкин свою добычу прячет.

И он снова вложил камни в стену.

А я все еще стоял, разинув рот.

– Как же ты догадался?
– наконец спросил я.

– Очень просто.

Все у него просто!

– Тут на полу бумажка валялась, я ее подобрал: сто долларов! Наверное, в темноте из сумки выпала.

– Покажи, - я все еще не мог поверить в случившееся.

– А я ее обратно в сумку сунул.

Честный какой!

– Ты пока никому не говори об этом, - посоветовал Алешка.
– Они нам пригодятся.

Еще бы! Тыща штук баксов!

Но честный Алешка имел в виду совсем другое…

Мы быстренько выбрались тем же путем, закрыли крышку люка и забросали ее камнями.

А потом, поднявшись наверх, решили все-таки сходить к оврагу.

И как же хорошо было наверху! И небо сияло, и ласточки прочеркивали его своим стремительным полетом, и березки на древних стенах, как флаги, трепетали своей свежей листвой. И ящерицы грелись на камнях.

Ну их, эти подземелья! С сокровищами, скелетами и танками.

Не дойдя немного до воротной башни, мы отыскали чуть приметный след автомобильных колес и пошли по нему. Он вел нас сначала по двору монастыря, а потом свернул в пролом в стене и стал спускаться среди леса к оврагу. Опять свернул в еще большую гущу деревьев и, петляя между ними, вывел нас к совсем незаметному въезду в подвал.

Мы заглянули туда, встретились глазами с тоскливыми фарами грузовика и пошли домой.

Вот теперь действительно все ясно.

По дороге мы разломили шоколадку и запили ее водой из фляжки. Вот и хорошо - не пришлось умирать от голода и жажды в вонючем подземном болоте.

Мы, из-за пережитых приключений, чуть не забыли про свои удочки. А возле них топтался дед Степа. И в бороде его пряталась усмешка.

– Это тайный агент Чашкина, - напомнил мне Алешка.
– Ты с ним поосторожнее. Не откровенничай.

Я незаметно положил в траву монтировку и молоток и поздоровался с дедом. Алешка тоже что-то буркнул.

– Иде рыбка-то?
– хихикнул ехидный дед.
– Иль не ловится?

– Почему не ловится?
– удивился я.
– Мы вчера целое ведро натаскали.

– Вот такие вот караси!
– Алешка пошире развел руки.
– Монастырские!

Дед недоверчиво вытаращил глаза:

– Не врете?

– Мы никогда не врем и не курим!
– сказал я.

– Особенно, - добавил Лешка, - возле бочки с бензином.

– Это почему?
– совсем запутался дед.

– Дядя Федор не велит.

– Большой начальник?

– Не знаем, - сказал Алешка.
– Мы его ни разу не видели.

– Тьфу!
– плюнул дед себе на бороду.
– Совсем старика запутали! Дали б мне лучше удочку, тоже охота карася поймать.

– Нельзя, - отказал я.
– Папина очередь пришла. У него карась на два кэгэ сорвался.

– А на что ловил-то?
– полюбопытствовал дед.

– На гайку, - сказал Алешка.
– Ему дядя Федор дал.

– Очень уловистая, - добавил я.

Дед ошалело смотрел то на меня, то на Алешку.