– Ладно, - остановил его излияния Алексей Викторович.
– Я вам постелил, занимайте горизонталь.

– А как же вы?
– спросила девушка.

– Я выспался. Уж извините, придется вас запереть.

Надев куртку, он подтолкнул Косова к двери, но тот вернулся, собрал со стола бутылки.

– Вам они ни к чему, - пояснил он.
– Вот теперь пошли. Позвольте, а у вас вообще-то есть имя?

– Марина, - ответила девушка.
– А можно просто Маша.
– Глаза её совсем слипались.

– У меня была одна знакомая, Марина Зальценкрафт, из рода австрийских Габсбургов...
– начал Косов, и Адрианову пришлось выставлять его в коридор силой.
– Подожди, я не дорассказал!
– обиженно продолжал он, глядя, как приятель запирает дверь.
– Боишься, чтобы розовая чайка не улетела? Так вот, эта Зальценкрафт тоже поссорилась со своим мужем, герцогом, и прибежала ко мне в отель. И в отличие от тебя, я не стал сажать её под замок, как фельдфебель, и оставлять наедине с твоими любимыми тараканами. Правда, потом герцог добился моей высылки из Вены в двадцать четыре часа. Хорошо хоть, не дошло до дуэли... Зайдем ко мне, сыграем партию в шахматы? Или разбудим Челобитского? Мне не дает покоя его гнусное предложение. Он хочет использовать наше природное обаяние и интеллигентные замашки, чтобы сварить горький суп. Знаешь ту пятиэтажку возле приемного пункта?

– И что?

– На месте "хрущобы" будет стоять крематорий.

– Хоть памятник Гайдару у ног Карла Маркса. Мне-то какое дело?

– Тебе-то - да, а тем, кто там живет?

– Ничего, расселят.

– Это ещё бабушка надвое сказала, не все так просто, - покачал головой Косов.
– У меня есть другие соображения.

– А у меня сейчас другие проблемы, - усмехнулся Алексей Викторович, думая про девушку и сто тысяч долларов. Очевидно, эти деньги и предназначались убийцам. Хотя вся эта история, которую рассказала Марина, и могла выбить скупую слезу, но оставались кое-какие сомнения. Он не Косов, его на мотыля не поймаешь. Видали и не таких цац! Почему супруг собирался её убить? Она явно что-то скрывает.

– ...Гена Семенович, ты-то что скажешь по этому поводу?
– спросил он, проигрывая Косову уже третью партию.
– То болтал без умолку, теперь молчишь, строишь из себя Ласкера.

– Анализирую ситуацию, - ответил тот, сразу догадавшись, о чем спрашивает приятель.
– Девушка - блуждающий конь, за которым охотятся пешки черных. Но на её защите две фигуры. Слон - это ты. И ферзь, чьи обязанности я скромно возьму на себя. Позиция пугцванга. Или сдаваться, или постоянно шаховать, авось выиграем. Мне лично очень хочется познакомиться с этим Вадимом.

– Что ж, - отозвался Адрианов, подкручивая усы.
– Подожди хотя бы, когда выстроят крематорий. Успеешь в топку.

– Тебе мат, - язвительно сообщил Косов.
– И это реальность. А что будет впереди, какая в принципе разница?

Убрав шахматную доску, он разливать по стаканам водку.

– Такое впечатление, что после электрошока водка превратилась для тебя в единственный и главный источник жизненной энергии, - сказал Адрианов.

– Я ещё и значительно поумнел, - добродушно согласился Косов. Чувствую, как пробудились какие-то внутренние резервы. Готов к подвигу. Трепещу от жажды приносить пользу.

– Тогда тебя надо запрячь в тележку и возить в ней маленьких детей за умеренную плату. А если ещё раз сунешь пальцы в розетку, то сгодишься и на выступление в дельфинарии. Селедкой я тебя обеспечу.

Адрианов не стал задерживаться, несмотря на уговоры приятеля. Ему хотелось остаться одному, немного подремать, а во сне подумать, что делать дальше. Электрообновленный Косов жужжал над ухом не переставая, словно вентилятор, поэтому Алексей Викторович покинул его квартиру, вышел из подъезда и направился к своему старому "Запорожцу", умирающему в торце дома. При желании на нем ещё можно было бы проехать несколько сотен метров. Если бы кто-то не поленился толкать сзади. Иногда Адрианов позволял себе забираться на заднее сиденье, укутывался там одеялом и отрешался от мирской суеты. По переднему стеклу шла зигзагообразная трещина, одна фара разбита, краска облупилась. Какой масти была машина, теперь не сразу и вспомнишь. Неподалеку от "Запорожца" находился приемный пункт стеклотары, а чуть дальше - пятиэтажная "хрущоба", о которой говорил Косов. Ну и что, если на её месте вырастет крематорий, лепрозорий или школа юных вивисекторов? Жизнь прожита, и никакой электрошок уже не поможет...

Завернувшись с головой в одеяло и погружаясь в дрему, Адрианов неожиданно услышал приглушенные голоса. Разговаривали совсем рядом, очевидно, чуть не прислонившись к "Запорожцу". "Для собачников вроде бы ещё рано", - подумал Алексей Викторович, приподняв голову. Двое мужчин, боком, стояли возле машины. И он узнал их. Вернее, именно так описала этих типов Марина. Один - низенький и жирный, другой - длинный, сутулый. С рожами из недетских мультиков. Адрианов бесшумно сполз вместе с одеялом под сиденье и затаился, прислушиваясь к разговору.

Глава четвертая

"Хрущобы" долго не живут

Шепотом продолжая свой рассказ, Адрианов покосился на окно, встал и задвинул шторы.

– Неужели длинный настолько высок, что может сюда заглянуть? подивился Косов, ещё не совсем проснувшись.
– А низенький, наверное, до того низок, что кусается только за коленки?

– Дубина, говорю же, что я видел их, как тебя! Они стояли возле моей машины и беседовали, - обозлился Алексей Викторович.
– А я-то ей не поверил... Ну и рожи у них, знал бы ты!