– Ясно. Вы - археолог, - сказала девушка.
– Нашли что-нибудь.

– Скорее потерял. Вернулся обратно, а меня уже уволили.

– Лучше бы вы тогда и не возвращались.

– Может быть, - согласился он.
– Давайте пробовать. Кажется, готова.

Осторожно стянув с вертела пару рыбешек, Вадим передал одну из них Наташе.

– Постарайтесь не глотать вместе с косточками. Понимаю, что это очень вкусно, но не спешите.

Девушка держала карася двумя пальчиками за хвост, словно изучала, до какой степени съедобен этот предмет.

– Не перейти ли мне сразу ко второму блюду?
– нерешительно сказала она.

В это время где-то неподалеку от них, сверху, послышался все нарастающий шум. Непонятно откуда вынырнула большая желтая "стрекоза". Если бы сейчас бросить камень, можно было бы даже попасть в ее брюхо. Вертолет чуть накренился и почти завис над ними, бешено вращая пропеллером.

– Прилетел все-таки!
– удивленно произнесла Наташа, радуясь непонятно чему. Она замахала рыбой, а белый платочек, сорвавшись с флагштока, полетел по воздуху.

"Стрекоза" резко взяла вправо и скрылась за лесным массивом.

– Да, прилетел, - грустно сказал мужчина.
– Только он никогда здесь не останавливается.

2

Нашлась и соль в спичечном коробке, и черный хлеб, причем поразительно свежий, душистый, разламывающийся на куски.

– Сами, что ли, печете?
– недоверчиво спросила девушка, хотя сейчас вроде бы, после вертолета, нечему было и удивляться.

Было во всем этом ночном сидении возле костра на крыше что-то таинственное, а может быть, и волшебное, словно она спала в своей комнате и ей снился сон. И рыба, и огонь с дымом, и вкусный хлеб, и низенькая табуретка, на которой сидела Наташа, и этот человек, подбрасывающий на ладони картошку, - все было из сказочного сна детства, привидевшегося ей когда-то очень давно или, напротив, только ожидаемого через много-много лет. Но так непременно было или произойдет. или уже случилось? Она совсем запуталась в своих мыслях, снах и действительности. И даже не раcслышала, что он ей ответил.

– В булочной машину разгружал, - повторил человек. И добавил: - Утром будет уже не тот.

Утром все будет уже не так, подумала она, вновь погружаясь в свои сны-мысли. Мы и не признаем друг друга, если вдруг столкнемся на улице, при солнечном свете. Или сделаем вид и пройдем мимо. У каждого своя дорога, две тропинки в лесу, и они случайно пересеклись здесь. Постояли, поговорили, похвастались набранными грибами и разошлись. Почему? Заблудились они, что ли? Вот встретились неожиданно два человека на крыше, им было интересно, пока не наступил рассвет. А дальше? потом один прыгнул вниз, а второй остался. Нет, это уже какой-то другой сон, нехороший... Наташа взглянула на мужчину исподлобья. Наверное, она прошептала это вслух, потому что он с любопытством спросил:

– Кто прыгнул, а кто остался?

– Не знаю, - серьезно ответила она.
– Это не имеет значения.

– Не имеет, - согласился Вадим.
– Жизнь вообще настолько символична, что чуть-чуть реальности не прибавит ей ровно никакого значения. Вы кушаете конкретную рыбу, и она исчезает, значит, можно сказать, вы проглотили символ реальности, но при этом не подавились костью и не стали другим символом. В четвертом часу утра я всегда заговариваюсь, а к пяти наступает просвет, вот.

Наташа терпеливо выслушала его и произнесла:

– У меня другая реальность - я выхожу замуж.

Помолчав, мужчина равнодушно сказал:

– Поздравляю. Чего ж вы тут? Понимаю, самому до смерти надоели эти свадьбы проклятые, осетрина вечная, "горько!" из каждого угла, а кто-нибудь уже мордой в салате. Хорошо еще, если не жених...

– Нет, свадьба у меня через неделю, а сейчас вроде как репетиция оркестра. "Прогон премьеры, - подумала она.
– Только неизвестно, кто, кого и куда прогнал".

– А-а, тогда все ясно!
– сказал мужчина, подкладывая в костер дощечек.

– Ну что - "а"?
– сердито передразнила его Наташа.
– Вы думаете, я такая взбалмошная, что убежала из-под венца? Которого к тому же и в помине нет. Брак светский.

– Ничего я о вас не думаю, - откликнулся Вадим.
– Мне, видите ли, и думать нечем - я из тяжелой палаты сбежал. Сейчас, поди, санитары повсюду роют, найдут - в рубашку повяжут.

Девушка на секунду застыла, но решила вновь не верить ему. Уж слишком безобидно-беспечно он выглядел.

– Надеетесь от всех спрятаться? Я вас сразу раскусила.

– Вы лучше картошку кусайте. остынет - будет совсем не то.

– И вам удается? Ну, зарыться в землю?
– не унималась она, даже не взглянув на протянутую ладонь, в которой, словно камешек, лежал черный печеный клубень.
– Это не вы с Кантом выдумали "вещь в себе"? Ах, простите, забыла, вам же нечем думать.

– Да что с вами?
– удивился Вадим.
– С кем-то поссорились, а на меня злитесь. Так хорошо сидели...

– А вы не воображайте из себя невесть что. Терпеть этого не могу. Обыкновенный бомж, простите за откровенность. Дайте сюда картошку!