В общем, мы немного порепетировали, поспорили. Творческие такие споры. Например, режиссер сказал мне:

– Дима, ты стоишь не как ружье, а как часовой с ружьем. Думай, дружок, думай над сверхзадачей.

И тут все актеры, на правах старших и опытных товарищей по искусству, стали показывать мне, как, по их мнению, должно стоять ружье в углу комнаты. Я слушал, слушал, а потом так озверел, что повернулся лицом к стене и уткнулся в нее лбом.

– Гениально!
– воскликнул режиссер.

– Великолепная находка, - похвалил и вернувшийся из фойе бородатый актер.

Только он уже был без бороды. Зато Лешка - в бороде.

Окрыленный успехом, я уселся отдохнуть в первом ряду и посмотреть, как Юльку, то есть Розочку, будут запихивать в сумку. Алешка тут же подкрался ко мне и, щекоча мне ухо своей бородой, прошептал:

– А он звонил Волку!…

Когда мы вернулись домой, мама, все так же напевая, работала над костюмом. Она отважно оторвала второй рукав и обшила оставшиеся края красивой красной ленточкой.

– Как?
– спросила она Алешку, встряхнув в руках «модную и клевую» безрукавку. В каких все работники милиции ходят друг к другу в гости.

– Класс!
– восхитился Алешка.
– Мне бы такую.
– И фыркнул чуть слышно в сторонку.

Однако папа, когда мама предложила ему примерить обновку, категорически отказался.

– Ну и зря, - обиделась мама.
– Лешке очень понравилось.

– Вот пусть Лешка и носит, - решительно отрезал папа.
– Вместо пальто.

– Зимой пальто без рукавов не бывает!
– возмутился Алешка. Но тут какая-то мысль его остановила.
– Ладно, я подумаю.

– Ты только в школу не вздумай в нем пойти, - испугался я.

– А в театр можно?
– с каким-то затаенным интересом спросил Алешка.

– Лучше в цирк, - серьезно сказал папа.
– Прямо на манеж. Будешь иметь успех.

– Все это очень мило, - сказала мама, - а что делать? Отец, пойдешь в гости в форме?

Папа покачал головой:

– Я от нее устаю. Ты не представляешь, как тяжело все время быть в форме. Есть другие варианты?

– У Алешки есть, - похвалилась мама.
– Сколько хочешь.

– Вариант простой, - сказал Алешка.
– Вы завтра ни в какие гости не идете - раз! Цветы отдаем маме - два! Пылесос оставляем себе - четыре!

Мама задумалась, прикинула что-то в уме.

– Ты «три» пропустил.

– Ну… Если вы все-таки пойдете, пункт «четыре» остается. А в подарок отнесете наш старый пылесос. Все равно он никуда не годится.

– Что?!
– возмутилась мама.
– Чтобы я дарила добрым людям такого злодея! Ты сам его кому-нибудь подари.

– Мы его в школу отнесем, - сказал я.
– Там его живо обуздают и приручат. Из него ракету сделают.

– Все, - сказал папа, - дискуссия окончена. Спасибо за пиджак.

– Ты мне его даришь?
– спросил Алешка.

– Подарить - не знаю, а поносить дам.

– И сфотографироваться, - добавил я.

Когда я перед сном вновь занялся дневниковыми записями, Алешка пыхтел у меня за спиной и вслух комментировал написанное. С выражением. Как на уроке русского языка.

Я написал «А он звонил Волку» и поставил точку.

– Ошибка, - сказал Алешка у меня за спиной.

– Где?
– возмутился я. Всякая третьеклассная мелочь будет меня учить. И ехидно спросил: - Надо написать «званил», да?

– Это твое дело, - холодно проговорил Алешка.
– Ошибка не здесь.

– А где?

– Нужно поставить в конце этих слов не точку, а…

– Кляксу?

– Восклицательный знак. Или три.

Господи! Я же совсем забыл, зачем мы записались в этот театр.

– Кто звонил Волку?
– спросил я.

– Бородач. Временный. Его Костей зовут. Козлов фамилия.

– И что? Ты подслушал?

– Конечно. Он сказал ему: «Зачем ты мне все наврал? Ты, оказывается, не от милиции скрываешься, а от собственных детей бегаешь? А еще другом назывался!» И трубку - бряк!

– Эх, Алеха, - сказал я, - надо думать, что говоришь. Ты все теперь запутал.

Алешка нахмурился. Он не любил, когда его критиковали. А кто любит?

– Зато я номер телефона подслушал.

– Да ну!

– Там аппарат с диском. Он же по-разному жужжит.

– И что он тебе нажужжал?

– Две единички и два нуля. Остальные цифры я не разобрал.

– Ну… Небогато.

– Это тебе небогато! Потому что ты лентяй! А я завтра сяду на телефон…

– Не раздавишь?
– усмехнулся я.