Снег на площадке весь изрыт следами собачьих лап и усеян клочками собачьей шерсти. И это понятно: здесь натравливают бойцовых собак на их мирных сородичей для тренировки.

«Удивительно, - подумал Алешка, - за что же собаки так преданно любят людей?…»

Он вернулся на крыльцо и смело забарабанил сапогом в левую дверь.

Дверь приоткрылась, и собачий лай едва не смел Алешку с крыльца.

Крыс высунул голову.

Увидав его, Алешка сразу понял, что кличка у него неслучайная. Лицо его и впрямь напоминало крысиную мордочку, так и хотелось посмотреть на него сзади - нет ли у него там облезлого хвоста?

Парень жевал резинку и время от времени надувал из нее пузыри. И очень удивился:

– Тебе чего? Заблудился?

– Еще чего! Помыться пришел. Мамка в баню погнала. Вот и бельишко мне собрала.
– И он встряхнул пакет с газетами.

Парень Крыс надул пузырь, который звучно лопнул у него под носом, и расхохотался.

– Иди мойся! Если не боишься.
– И он широко распахнул дверь.

Алешка отпрянул, будто здорово испугался.

– У вас что? Собачья баня?

– Ага!
– радостно согласился Крыс.
– Для шавок. Даже сауна есть. Их там так парят, что только клочья летят.

Алешка опасливо заглянул в помещение. Никакой сауны там, конечно, не было. А была большая комната, перегороженная до потолка металлической сеткой. За этой сеткой сидели, лежали, стояли, лаяли и скулили собаки. Лохматые, гладкошерстные, породистые и дворняги.

Когда они увидели Алешку, то устроили еще больший шум, будто хором жаловались ему на свою беду и надеялись на его помощь.

В углу, у самого входа, стояла застеленная раскладушка, а над ней, на стене, висело ружье.

– Видал?
– ухмыльнулся за его спиной Крыс.
– Хорошая сауна?

– Грязновата немного, - Алешка нашел в себе силы сдержать возмущение и жалость.

В клетке действительно было неубрано, стоял тяжелый запах.

Алешка вышел на крыльцо.

– Ну что?
– опять пузырь и щелчок по носу.
– Будешь мыться?

– А там?
– спросил Алешка, указывая на другую дверь.
– Там у вас бассейн, да? Для всяких важных персон?

Крыс усмехнулся. Ему, конечно, нравились Алешкины удивление и наивность: дурачок какой-то приезжий. Не местный, словом. Рядом с таким себя профессором чувствуешь. Но правую дверь, вход в «Мужское отделение», Крыс не отворил. К тому же она была заперта на два замка. Однако что там, за этой дверью, и так было ясно - бойцовые собаки.

– Ух, сколько у вас собак!
– восхитился Алешка.
– А чем же вы их кормите?

– Как чем? Мылом, мочалками. Здесь же баня, а не мясокомбинат.
– Тут Крыс что-то сообразил. Или что-то вспомнил.
– Ладно, малец, давай отсюда. Баня закрыта на учет. Мочалки считать будем. Двигай.

– Я на вас жалобу напишу, - проворчал Алешка.
– Губернатору. Людям помыться негде, а они тут собак мылом кормят.

– Давай, давай, писатель. Топай отсюда.
– И Крыс взглянул на часы.

Это подсказало Лешке, что он может еще кое-что разузнать. Сверх плана, так сказать. Послушно отшагав к роще, Алешка опять спрятался за дерево. И не зря. Вскоре из-за поворота показался… знакомый фургончик. Тот самый. Мясной. Рашидов.

Машина остановилась у входа. Рашид открыл дверцу и начал перетаскивать в здание поддоны с мясом.

– Когда этот шоу будет?
– спросил он Крыса.
– Поглядеть сильно хочется: нравится мне. Я сам тоже драться люблю. Ты мне скажи, на какую собачку денежку ставить. Хоп?

– Послезавтра приезжай. Я тебя проведу.
– И Алешке даже издалека было слышно, как щелкнул у него жвачный пузырь под носом.
– А шотландки твои, Рашид, сбежали. Бабок за них не получишь.

– Как говоришь!
– возмутился Рашид.
– У тебя совсем сбежали, а Рашиду по карману? Рашид поймал - давай ему бабки. Крыс упустил - давай ему штраф.

– Штраф тебе, урюк, будет, - засмеялся Крыс.
– Зачем девок привез? Тебе сказано - кобели нужны.

– Кобель-мобель, - проворчал Рашид.
– Как их совсем разберешь? Лохматый весь!

Крыс расхохотался так, что чуть не подавился жвачкой.

Когда Рашид, выгрузив мясо, уехал, Алешка подкрался к правым окнам и, отыскав-таки дырочку в краске, которой были замазаны стекла, заглянул в бокс. Этот бокс сильно отличался от первого. Он был разделен на отдельные клетки, в которых сидели бойцовые собаки - бультерьеры, ротвейлеры. Здесь было чисто и прибрано. А в дальнем углу Алешка разглядел какие-то длинные ящики, небрежно укрытые брезентом.

Любой пацан на его месте уже давно бы смылся, но Лешка не спешил уходить. Он привык все делать добросовестно. Если, например, маме удавалось заставить его взяться за пылесос, то Лешка был готов пропылесосить даже потолок. И он стал ждать, спрятавшись за дерево, переминаясь на холоде промокшими ногами, потирая время от времени хлюпающий и покрасневший нос.