– А что такое?

– Он у меня сегодня денег занял. Когда ты в душе мылся. Сказал, что печь плавильную поедет покупать.
– Вова чиркнул спичкой, прикурил. Деловой мужик. Мне он чем-то нравится.

– Та-ак, - протянул Сергей упавшим голосом.
– И сколько занял?

– Стольник.

– Ну так можешь про него забыть. Ничего Иваныч не купил, а деньги твои пропил.

– Не может быть!

– Может. Я его видел. Только что.

– Ну и?

– Пропил!

Вова замолчал, о чем-то размышляя.

– Не переживай, - сказал Сергей.
– Будем считать, что это плата за квартиру. Еще и лучше. На фига нам печь?

День был в разгаре. Солнце припекало, обжигало кожу, сияло серебром в плавильной печи. На пляж ребята не пошли - Сергей устал, а Вова умудрился обгореть. Наслаждаясь фруктами, сидели под кустом на лавочке, трепались.

– Кстати, что там в магазине?
– спросил Сергей.

– Икры навалом, - ответил Вова.
– Народ берет.

– Ты не брал?

– Взял пару баночек.

– Зачем?

– Да для солидности.

Сергей взглянул непонимающе, и Вова пояснил:

– Я спросил там мужика какого-то. Зачем, мол, говорю, берете? Она же кабачковая.

– А он?

– Да странный он какой-то. Взбеленился сразу, а потом и говорит, что лично он, в отличие от некоторых, готов питаться одними одуванчиками, лишь бы не было пожара. Никак я не пойму, какая между этим связь? По-моему, он на публику работал.

– А что публика?

– После моего вопроса зароптала. Обозвали даже. Кооператором, перерожденцем, господином... Так что мне пришлось купить.

– А что было потом?

– Успокоились. Но на заметку вроде взяли.

– Чушь какая-то, - пробормотал Сергей.
– Ты заметил, что здесь все дети одеты одинаково?

– Заметил, - кивнул Володя.
– Я когда с девицами общался, этот вопрос осторожно прозондировал.

– И что они сказали?

– Да они же чокнутые! Сначала решили, что я их проверяю. Потом проговорились, что это униформа. Все дети здесь, оказывается, состоят в каком-то там отряде типа пионерского. "Юный друг Пожарника", кажется.

– И чем они там занимаются?

– По утрам подметают территорию поселка, окурки собирают. А вообще готовятся к тушению пожара.

– Да какого-такого пожара, наконец?!
– не выдержал Сергей.

– А я знаю?
– развел руками Вова.
– Мне это тоже непонятно. Они ж не говорят, а если спросишь, бесятся. Может, лес? Жара ведь все-таки, сухой. Представляешь, если загорится?

– Вряд ли, - вздохнул Сергей.
– Ради леса такой ажиотаж не поднимали бы. Здесь что-то посерьезнее...

Ни к какому выводу ребята не пришли. Посидели, поболтали, потом решили завалиться спать. До вечера. А там - на танцы.

Вечер спустился на поселок незаметно. Солнце закатилось за скалу, краски потускнели, запахло теплым хлебом и акациями. Из окон домов струился мягкий свет, доносился звон посуды, слышался негромкий смех. Утомленные дневной жарой и сытным ужином, люди выходили на прогулку. Глядя, как они идут и как одеты, никто бы не сказал, что над поселком нависла реальная угроза сожжения дотла. Однако человек осведомленный или хотя бы наблюдательный смог бы безошибочно отметить тревожные симптомы. Во-первых, недреманным оком горело желтое окно пожарного участка. Это, несомненно, означало, что соответствующая служба начеку, а стало быть, и неспроста. Во-вторых, пару раз в толпе мелькнули крепкие ребята с красными повязками на рукавах. Действуя умело, ненавязчиво, они корректно разъясняли забывчивым курильщикам, что окурки, бросаемые наземь, нужно тщательно затаптывать. Были и другие признаки. Например, противопожарные плакаты, которые подсвечивались фонарями, чтобы любой желающий имел возможность прочитать. Да и лица отдыхающих несли печать какой-то озабоченности: нет-нет, да и возникал в толпе неспокойный шепоток. В общем, многое напоминало о беде, которая гуляет рядом.

Танцплощадка сияла разноцветными гирляндами, гремела музыкой, гудела голосами. Двухъярусная, с белыми колоннами, она принадлежала, вероятно, той же романтической эпохе, что и крепость. Наверняка, когда-то местные аристократы устраивали здесь балы. Офицеры в эполетах, холеные князья, благородные девицы... Рекой лилось шампанское, лакеи разносили фрукты, а музыканты шпарили мазурку. С тех пор минуло время, нравы изменились, стали проще. Ни лакеев, ни господ теперь тут не было, как, впрочем, и многого другого. Например, шампанского. Нет, завод шампанских вин остался и даже, кажется, функционировал, но что он выпускал - неясно. Может быть, фугасные снаряды, атомные бомбы или просто зажигательную смесь в бутылках. В общем, что-нибудь такое, что, нечаянно воспламенившись, могло бы нанести поселку значительный урон. Недаром же ведущий дискотеки, прерывая музыку, периодически орал, чтобы не курили. Наверное, имел на этот счет строжайшую инструкцию и от души старался, дабы заведению позволили работать.

Внизу царило светопреставление. На площадке собрались все те, чье отсутствие в поселке казалось Сергею неестественным и ненормальным. Вызывающе одетые размалеванные девки, подвыпившие парни, какие-то синюшные физиономии. Вся эта масса дергалась, кричала, хлопала в ладоши, вихляла интересными частями тела. В общем-то знакомая картина, привычная для дискотек, но довольно странная, если учесть, что за границами площадки обитал народ иного сорта. Разительная перемена, происходящая с людьми, пришедшими потанцевать, рождала занятную проблему философского порядка: надевали люди маски, скрывая чопорную сущность, или же снимали, открывая истинные лица?