– - А про корсет забыл?
– - изо всей мочи крикнула следующая камера, пытаясь отвлечь внимание великана.
– - Толстопузый!

– - Я не толстый!
– - заорал Галапас, останавливаясь в самой середине коридора.

– - Еще какой толстый, -- ответила камера.
– - Пузан!

– - Пузан!
– - заорали все узники разом.
– - Жирный старый Галапас!

– - Жирный старый Галапас плачет, мамочку зовет,

У него корсет пропал, пузо по полу метет!

– - Ну хорошо же, -- сказал великан, физиономия которого приобрела замечательный синий оттенок.
– - Хорошо, красавчики мои. Дайте мне только прикончить эту парочку, и вы у меня все отведаете палок на ужин.

– - Сам съешь, -- ответили узники.
– - А этих двоих оставь в покое.

– - Палок вам, -- это было все, что сумел ответить великан, -- палок и по малой порции тисочков для пальцев, на закуску. Ладно, на чем мы остановились?

Откуда-то издалека донесся гомон, словно бы даже лай, и Король Пеллинор, все это время прислушивавшийся у зарешеченного окошка, принялся вдруг скакать и прыгать.

– - Вот оно!
– - завопил он в восторге.
– - Вот!

– - Что за "оно"?
– - спросили все.

– - Она!
– - объяснил Король.
– - Она, сама!

Пока Пеллинор давал эти пояснения, шум приблизился и теперь, усилясь, слышался уже из-под двери подземной тюрьмы, прямо за спиной великана. За дверью определенно бесновалась собачья свора.

– - Гав!
– - рявкнула дверь, отчего великан и все прочие ошеломленно застыли.

– - Гав!
– - рявкнула дверь еще раз, и петли ее затрещали.

– - Гав!
– - в третий раз рявкнула дверь и слетела с петель.

– - О-о-ой!
– - завопил великан Галапас, когда дверь с жутким грохотом рухнула на каменные плиты, и в коридор ворвался Бет Глатисант.

– - Оставь меня, ужасная тварь!
– - возопил великан, когда Искомый Зверь вцепился зубами в седалище его штанов.

– - На помощь, на помощь!
– - завывал великан, пока чудище гнало его сквозь разломанную дверь.

– - Добрая старая Зверюга!
– - голосил из-за решетки Король Пеллинор.
– - Нет, вы посмотрите на нее, я вас умоляю! Добрая старая Зверюга! Улю-лю-лю! Возьми его, старушка, возьми! Тащи его сюда, ну, ну, тащи его! Ах ты, умница моя! Сюда тащи, сюда!

– - Дохлого, дохлого, -- несколько преждевременно прибавил Король Пеллинор.
– - Дохлого тащи, ну, ну, тащи дохлого! Гони! Гони! Улю-лю-лю! Ну что вы скажете, а? Сама за дичью ходит, никто не учил!

– - Р-р-гау!
– - заходился вдали Искомый Зверь.
– - Р-р-гау! Р-р-гау!

И все ясно услышали, как великан Галапас кругами скачет по винтовой лестнице самой высокой башни своего замка.

Мерлин с Вартом, воспользовавшись ключами, которые обронил великан, поспешно отомкнули двери всех камер, -- впрочем, не оброни он ключей, Зверь, без сомнения, разломал бы и их тоже, -и несчастные узники, помаргивая, выползли под свет горящего факела. Были они тощие, бледные, будто поганки, но дух их остался несломленным.

– - Ну и ну, -- говорили они.
– - Ничего себе вышла штука.

– - Кончились наши тисочки на ужин.

– - Ни тебе больше подземных тюрем, ни вони, -- сказал изобретатель.
– - И на жестких нарах больше не придется сидеть.

– - Интересно, куда он все-таки подевал мою зубную щетку?

– - Отличное у вас животное, Пеллинор. Мы все обязаны ему жизнью.

– - Трижды ура Глатисанту!

– - Еще ищейка где-то тут должна быть.

– - Да бросьте вы, дружище. Ну, почистите вы свои зубы в другой раз, найдете себе палочку или еще что, дайте только выбраться отсюда. Сейчас главное -- освободить всех рабов и удрать, пока Зверь не выпустил его из башни.

– - И кстати, не мешало бы прихватить по дороге несколько кубков.

– - Господи, я бы не возражал, если бы мне предложили сейчас посидеть у доброго огня. Это местечко наградило-таки меня ревматизмом.

– - А давайте спалим все его палки и напишем на стенах, что мы о нем думаем.

– - Старый добрый Глатисант!

– - Трижды ура Пеллинору!

– - Трижды ура всем остальным!

– - Ура! Ура! Ура!

Оставаясь незримыми, Мерлин и Варт тихо покинули празднество. Они покинули рабов, толпившихся снаружи замка, -Король Пеллинор снимал с их шей железные обручи, присовокупляя несколько уместных слов, как если бы он раздавал награды на выпускном вечере. Глатисант еще продолжал бесчинствовать у дверей главной башни, голося, как тридцать пар гончих псов, а Галапас, завалив дверь всей мебелью, какую нашел, торчал теперь в башенном окне и орал, требуя срочно вызвать пожарных. Заключенный из камеры N 3 деловито собирал в великановой кладовке Золотые Кубки "Аскота" и иные призы, а газетчик от души веселился, разжигая праздничный костер из палок, тисочков для пальцев и всего остального, хотя бы отдаленно напоминавшего орудия пытки. Изобретатель, вооружась молотком и зубилом, выбивал на стенах опустевшего теперь коридора оскорбительную надпись: "Накося, выкуси, Галапас!". Огонь костра, крики "ура" и ободряющие замечания Короля Пеллинора, наподобие: "Никогда англичане не будут рабами" или "Надеюсь, вы не забудете урока, который получили, когда были здесь вместе с нами", или "Всегда буду рад услышать о любом из Старых Рабов, -- узнать, как у них жизнь дальше сложилась", или "Постарайтесь взять себе за правило дважды в день чистить зубы", -- все это вместе создавало волнующую атмосферу прощального праздника, покидать который невидимым гостям совсем не хотелось, но -- "Время дорого", -- сказал Мерлин, и они поспешили к Бурливым Водам.

Если принять во внимание все с ними случившееся, что-то и вправду странное было во Времени, равно как и в его дороговизне, ибо, когда Варт снова открыл в башенном покое глаза, Кэй все еще продолжал щелкать шахматными фигурами, а сэр Эктор по-прежнему смотрел в огонь.

– - Ну хорошо, -- сказал сэр Эктор, -- и что же изображает собой этот ваш великан?

Мерлин поднял глаза от вязания, а Варт в испуге открыл рот, собираясь ответить, однако вопрос был обращен к викарию.

Преподобный Сайдботем закрыл книгу, повествующую о Палласе, сыне Эвандера, испуганно вытаращил глаза, зажал в кулаке жидкую бороду, набрал в грудь воздуху, закрыл глаза и выпалил: