Но Тилл остановился.

Мгновенно всякий шепот смолк.

–  Чего мы хотим?
– едва слышным голосом спросил он.

–  Того, что лучше для Корабля, - тихим, но дружным хором ответили дети. И дальше, одним дыханием: - Всегда.

–  Но каково это всегда?

–  Дольше, чем мы можем сосчитать.

–  Как далеко это всегда?

–  До бескрайних краев.

–  И все-таки мы живы…

–  Всего мгновенье! Если оно длится!

Слова были абсурдными, но почему-то вызывали озноб. Их нелепость была очевидна, но для сотни голосов, кричавших одновременно, хором, ритмично подчеркивая окончания слов, требовалась физическая подготовка, чтобы произнести их.

–  А что хорошо для Корабля?
– снова начал Тилл, и его узкое привлекательное лицо стало полно любопытства и ожидания.
– Знаете ли вы ответ?
– допытывался он.

–  Нет, - ответили дети.

–  Может, знаю я ответ?

–  Нет, - прозвучало с явным уважением.

–  Это правда, - провозгласил юный лидер.
– Но проснувшись, отыщу лучший из ответов. Сны, пока я не проснулся, сами ищут это. Лучшее для Корабля - лучшее всегда.

–  Да,- воодушевлено запели его последователи. «Нет, это и не песня, - подумала Уошен.
– Это звучит слишком гордо и слишком безумно для простой речевки; каждый чересчур много себя вкладывает в этот крик». Наступила короткая пауза.

–  Есть ли у нас дела на сегодня?
– поинтересовался Тилл уже более спокойным тоном.

–  У нас есть новенькие!
– крикнул кто-то.

На какое-то мгновение Уошен подумала, что речь идет о них с Дью, и обернулась. Он казался совершенно спокойным в этой взвинченной, накаленной атмосфере и при крике Тилла: «Приведите их сюда» - быстро взял ее за руку.

Но новенькими оказались дети, семилетние близнецы. Мальчик и девочка медленно вскарабкались на гнилой ствол, дрожащими ручками хватаясь за черный бархат коры.

–  Вы наши братья и сестры, - несколько раз внушал им Тилл, и когда они начали улыбаться, уточнил: - Знаете ли вы о Корабле?

–  Он очень старый, - глядя в небо, пропищал мальчик.

–  Нет ничего старее, - важно подтвердил Тилл.

–  И огромный.

–  Ничто не может быть больше. Да.

Девочка водила пальцем по пупку в ожидании своей очереди и, когда Тилл посмотрел на нее, подняла глаза и Твердо сказала:

–  Это место, откуда мы все пришли. Вот что такое Корабль.

Но публика рассмеялась.

Тилл поднял руку, призывая к тишине.

Мальчик покраснел за сестру и с тихой злобой поправил:

–  Оттуда пришли капитаны, а не мы. Тилл кивнул, ожидая продолжения.

–  Но мы поможем им, - добавил ободренный малыш.
– Мы поможем капитанам вернуться обратно на Корабль. Скоро.

Наступило долгое ледяное молчание. Тилл позволил себе улыбку и, возложив руки на головы обоих близнецов, оглядел остальных.

–  Он прав?

–  Нет!
– взревела толпа.

Близнецы скорчились и попытались исчезнуть. Но Тилл встал между ними на колени, повторяя твердо и уверенно:

–  Капитаны - это просто капитаны. Но вы, и я, и все мы здесь… мы плоть от плоти этого мира, этого железа, этой воды» этого воздуха… мы живые души Строителей…

Уошец не слышала этой чепухи уже четверть века и теперь не знала, смеяться ей или взорваться негодованием.

–  Мы - возрожденные Строители, - вещал Тилл и, поднявшись с колен, обнял близнецов за плечи.
– И наша цель - не помощь капитанам. Все, что угодно, только не это - ив этом я вам ручаюсь.
– Он вгляделся в тенистые джунгли.
– Капитанам только кажется, что они владеют Кораблем. Но, друзья… подумайте о том, что сможет произойти в один прекрасный день…

Миоцен наотрез отказалась верить во все ей рассказанное.

–  Во-первых, я знаю собственного сына, - сказала она Уошен и отчасти себе.
– То, что ты описываешь, смешно и нелепо. И, честно говоря, тупо. Во-вторых, судя по твоим рассказам, это безумие охватило больше половины наших детей…

–  Большая часть из них практически взрослые, - перебил ее Дью.
– Они живут своими собственными домами.

Затем добавил требующееся по этикету «мадам» и быстро поклонился.

Воздух все больше накалялся гневом.

–  Я посчитала. Несколько десятков детей ускользнуло из детских прошлой ночью… - поспешила прервать молчание Уошен.

–  А я не знаю зачем. И не уверена, что именно для того, что вы тут описывали.
– Лицо Миоцен исказилось злобой.
– Слышите вы, оба? Дадите ли вы мне подлинные доказательства!?

–  Разумеется, мадам, - спокойно ответил Дью.

–  Я знаю, что возможно, а что нет. Я знаю, как вырос мой ребенок, знаю его характер. И до тех пор, пока вы не представите мне разумные мотивации этой басни… этой дряни, будем считать, что ничего не происходило, и вы ничего не видели и не слышали.