–  Ведь вы по-прежнему кочевники? В основном?

–  Я больше не Бродяга, - несколько смутился он и сдавленным тихим голосом добавил: - Мадам.

–  Но, как я полагаю, можете много о них рассказать? Вежливый кивок.

–  Вы немало знаете об их жизни. Об их технологиях. Может быть, даже о конечных целях.

–  О да. Да! Но и нет, мадам.

–  Неужели? Вы не знаете, чего хочет Тилл?

–  Совершенно отчетливо - нет.
– Он снова сглотнул, будто от боли.
– Мой отец… то есть Тилл, никогда полностью не открывался мне…

Миоцен снова нажала пару кнопок.

–  Может быть, это произошло потому, что вы усомнились в вере Бродяг? Возможно такое?

–  Не думаю, что я когда-нибудь верил.

–  А весь шум по поводу Строителей, Унылых и древних душ, похороненных в этих гиперфибровых гробах?

–  Правда заключается в том, что я не знаю, так ли это на самом деле. Мадам.

Миоцен подняла голову.

–  Значит, поверить вы все-таки можете. Если бы обстоятельства изменились каким-нибудь образом…

Надменность снова выплыла наружу, и с тихим гневом перебежчик спросил:

–  А вы что, не можете переменить свое мнение? Я имею в виду, если вдруг поймете, что мыслили неправильно?

–  Насколько я знаю, вы потребовали, чтобы вас привели сюда. Специально в этот Храм. Я могу только предположить, что вы хотели увидеть все касающееся Великого Корабля собственными глазами и, вероятно, помочь нашему святому делу…

–  Нет, мадам.

Миоцен почувствовала удивление, тотчас сменившееся отвращением, и с тихим гневом потребовала:

–  Так во что же вы верите?

–  Ни во что.
– Это было произнесено -с вызовом и напоминало ответ ребенка, который слишком полон собой и, как ему кажется, своим острым умом и исключительностью.
– Я не знаю, почему Медулла оссиум оказался именно здесь, и кто его построил. И зачем. Более того, я абсолютно уверен, что и никто другой не может ответить на эти вопросы.

–  Как быть с артефактами?

–  Этому есть множество объяснений.

Но Миоцен совсем не хотелось слушать очередные беспочвенные объяснения. Сейчас ей было важно - даже, можно сказать, жизненно необходимо - убедиться в реальных способностях и талантах этого неразговорчивого молодого человека.

–  Я еще никогда не использовала специалистов из Бродяг, - заявила она так, чтобы в ее словах отчетливо читалось презрение.
– У нас было несколько ваших перебежчиков, вы появляетесь где-то по человеку в столетие, но, как правило, все плохо образованы и дурно воспитаны. Воображение же отсутствует начисто. И работаете вы все лишь во имя своих ненормальных предков.

–  Я образован хорошо, - с неожиданной горячностью воскликнул перебежчик.
– И воображение у меня хоть куда! И именем вашего сына я не собираюсь пользоваться вообще!
– Миоцен посмотрела ему в лицо взглядом, полным скептицизма.
– Вы что, не знаете, какому риску я подвергался, отправившись к вам? А ведь все ради вас, ради всех… - Он говорил, как лаял, злобно морщась и едва сдерживая себя. Рука его беспрестанно трогала лежавшую книгу, будто в ней была какая-то поддержка.
– Я был главным архивистом в одной из основных областей исследований на Гранд Калдере. Тайно от всех я научился летать, похитил одного из наших скоростных птерозавров и пролетел сотни километров. Потом я попал в грозу и выпрыгнул, бросив птерозавра на произвол судьбы. Без оружия, без парашюта я выпрыгнул и попал в джунгли. Когда сломанные ноги срослись, я побежал. Я бежал до самого вашего пограничного пункта. Вот как я хотел оказаться здесь, бабушка! Мадам Миоцен. Или как вы там хотите, чтобы вас звали, черт побери!

–  Грандиозный эпос, - усмехнулась Миоцен.
– Но мотивации я здесь так и не вижу.
– Нехорошее молчание.
– Главный архивист, - повторила она.
– И что вы там архивировали в Гранд Калдере?

–  Результаты исследований энергии.

–  Геотермальной?

–  Едва ли.
– Он снова посмотрел на свои руки.
– Это всегда было проблемой, проблемой для обеих наций. Слишком много энергии проходит через этот мир. Энергия, чтобы освещать небо, и энергия, чтобы сжимать сферу планеты и удерживать ее в одной точке. Это не та энергия, которая поддерживает расщепление ядер и не обыкновенная термоядерная. Природу этой энергии не могут объяснить даже самые опытные капитаны.

–  Спрятанный реактор типа вещество-антивещество, - предложила Миоцен.

–  Да, нечто спрятанное, - согласился он и засунул в рот кончик своего черного хвоста. Пососав его задумчиво несколько мгновений, выпустил.
– Я занимался архивированием в самых дальних регионах.

–  На Медулле? Я имею в виду, вы искали спрятанный реактор? Или вы вообще не знали, за чем охотитесь?

Перебежчик поднял горячие серые глаза.

–  Я знал и знаю. Вы думаете, что со мной сложно - так вы не первая, кто так думает, поверьте.
– Миоцен промолчала.
– Но, между нами, с кем из нас труднее? Вы живете на Медулле тридцать столетий, управляя лишь крошечной частью того, что и так считаете не очень большим. Вы утверждаете, будто только вы да остальные капитаны понимаете красоту и колоссальность этого великого мира, а ваш сын и остальные Бродяги - непроходимые идиоты, потому что рассказывают истории, которые хотя бы вполовину что-то объясняют, делая себя возрожденными царями мира… Но мы не цари. Да, не цари. Но и вы, наглая старая женщина, не понимаете на самом деле этого мира, этого великого, славного и практически бесконечного мира - да и видели вы на самом деле лишь крохотную его частичку.
– Миоцен смотрела во все глаза, но упорно молчала.
– А я заглядывал в глубь Медуллы. У Бродяг гораздо более тонкие сейсмические уши, чем у вас. И потому большая часть мира принадлежит именно им. А еще потому, что они верят, что можно жить и с землетрясениями, не распыляя и не отклоняя их.

–  Я знаю о ваших сейсмических системах, - холодно заметила Миоцен.

–  И используя данные трех тысячелетий, я создал подробную, детализированную картину внутреннего мира Медуллы.
– Перебежчик говорил, и в его серых глазах, узком лице и небольшой фигурке все больше и больше начинал звучать какой-то вызов.- Вы сами присвоили себе это право, вы вели Великий Корабль сотни тысячелетий прежде, чем обнаружили, что существует еще какой-то Медулла оссиум. А теперь вы живете на нем вот уже больше трех тысяч лет и вам ни разу не пришло в голову, что тайна осталась, она не раскрыта, не кончена! Что внутри Медуллы тоже что-то спрятано!