Чиркнула спичка. В ее колеблющемся свете Сибилла увидела серые руки с траурной каймой под ногтями. Пламя в лампе взметнулось вверх. Перед ней стоял тощий человек среднего роста. Лицо его было бледным и морщинистым, с горящей парой мрачных глаз. Длинная черная борода закрывала его рот и свисала до пояса. Грязный старомодный сюртук болтался поверх не глаженных брюк. Он выглядел, как повелитель ведьм на шабаше, но, вместо того чтобы испугаться, Сибилла почувствовала, как биение ее сердца успокаивается под его пытливым взглядом.

Перед Сибиллой стоял Сталлетти. Он, очевидно, возился у двери с семью замками. Сибилла увидела сумку с инструментами возле этой двери.

– Вы сказали, что вас преследуют, - сказал бородач. Кто именно гонится за вами?

– Какой-то ужасный великан, - запинаясь пробормотала Сибилла.

Судя по бороде, его рот искривила улыбка.

– И почему он вас преследовал в три часа ночи?

И тут оказалось, что Сибилла ничего не может вспомнить. Она не знала, ни почему ее преследовали, ни откуда она пришла. Она даже не думала о великане, глядя в бездну этих глаз...

– Садитесь!
– повелительно сказал ей странный обитатель склепа. Терпеть не могу разговаривать с человеком, который стоит передо мной.

Он указал ей на порог одной из усыпальниц. Сибилла послушно села, даже не ощутив холода каменного пола.

Незнакомец расхаживал перед ней по темному коридору. При этом он сдвигал пушистые брови и что-то бормотал себе под нос. Наконец, он остановился и мрачно посмотрел на дверь. Его лицо оживилось при виде скелетов, и он погладил голые гладкие черепа.

– Сколько вам лет, Сибилла Ленсдоун?

– Двадцать два года, - ответила девушка.

– Слишком поздно, слишком...
– с сожалением сказал он.
– Вы слишком стары для моих экспериментов. Вот если бы вы лет пятнадцать назад попались в мои руки, - человек провел рукой по лбу.
– И вы не должны были быть женщиной. Зачем мне женщина?

Сталлетти сделал жест, как будто смахивал пылинку и снова начал беспокойно бродить между усыпальницами, за которыми покойники семейства Сельфордов истлевали в могильных нишах.

– Женщина - плохой материал для экспериментов, - продолжал он.
– Смелая операция может свести их в могилу, и годы творческой работы будут потрачены понапрасну.

Вдруг бородач остановился перед третьей усыпальницей и стал прислушиваться. Потом он поставил лампу так, что свет ее падал на Сибиллу.

– Так что, заботливо спросил он, - человек, который вас преследовал, внушил вам страх и ужас?

Сибилла молча кивнула головой. Незнакомец убрал лампу и задумчиво погладил бороду.

– Страх и ужас можно преодолеть, если захочешь, - тихо сказал он, как будто разговаривая сам с собой.
– Это не должно служить препятствием в случаях, когда предвидится значительный результат... Если бы он только не был таким неуклюжим! Своей грубой силой он сокрушает все, что стоит у него на пути... Нельзя создать материю могучей и нежной. В рамках несовершенной природы надо решаться в пользу одного или другого. Когда чувствительный мозг господствовал над кулаком великана? Когда грубый мозг повелевал тонкой рукой?

Сталлетти недовольно покачал головой.

– Но - за дело, за дело!
– воскликнул он и начал рыться в карманах своего жилета.

Вытащив оттуда стеклянную трубочку, он достал две маленьких таблетки и протянул их Сибилле.

– Проглотите их... это пойдет вам на пользу.

Сталлетти начал хихикать. Его хихиканье прозвучало в этом жутком могильном подземелье, как смех сатаны.

Сибилла послушно протянула за таблетками руку.

– Это судьба?
– спросил человек, поднимая лампу и глядя вверх.
– Или это свободная воля? Где кончается одно и начинается другое? Загадка за загадкой...

Он опустил руку в карман, достал оттуда связку ключей и выбрал среди них ключ от третьей усыпальницы.

– Если бы все двери в этом проклятом склепе было так легко открыть, вздохнул он, вставляя ключ в замочную скважину, - сколько несчастий и тревог можно было тогда избежать...

Вдруг Сталлетти обернулся и Сибилле и строго посмотрел на нее.

– Я привык к тому, что меня слушают! Вы уже проглотили таблетки?

Маленькие красные кружочки лекарства светились на ладони Сибиллы, как злобные глаза пресмыкающегося. Она покорно поднесла ладонь к губам. Но таблетки чем-то пахли, и этот запах так сильно подействовал на нее, что Сибилла сохранила остатки самообладания. Она взяла таблетки в рот, но не проглотила их.