Кажется, все в порядке.

– Хорошо, я приду,- согласился Модьюн.

– Благодарю вас.
– Офицер полез в карман, извлек еще один сложенный листок и протянул его Модьюну.

Модьюн недоверчиво смотрел на бумагу.

– А это что?
– спросил он.

– Мне сказали: если вы согласитесь дать показания, вам выделят каюту - ведь вы сами об этом просили утром. Здесь номер каюты и ее местоположение.

Модьюн с облегчением взял листок. Он как раз думал, где бы переночевать.

– Передайте, пожалуйста, мою благодарность нунулийскому правителю. Скажите, что я оценил его любезность.

Как и сообщалось, заседание суда открылось ровно в девять утра. Первым из свидетелей вызвали Модьюна.

ГЛАВА 17

Все в зале суда было обставлено в точности так, как изображали обучающие машины.

Вдоль стены расселись на скамье двенадцать присяжных - все, как один, гиены. Гиена-судья, облаченный в мантию, восседал в кресле с высокой спинкой. Свидетельское место, к которому подвели Модьюна, находилось слева от судьи. За одним из столов по правую руку от судьи расположился гиена-обвинитель, за другим - гиена защитник. Прямо за ним за специальным ограждением четверо его подзащитных. Позади них выстроились гиены- полицейские. Напротив участников процесса, за невысоким барьером, находились места для публики - несколько десятков рядов.

Вся сцена так походила на безупречно воссозданную декорацию, что речь обвинителя прозвучала неприятным диссонансом. Он встал и затараторил:

– Имя свидетеля - Модиунн. Свидетель - обезьяна, родом из Африки. Незаконно проник на корабль при содействии четверых обвиняемых. Состав преступления: заговор и подрывная деятельность, одним словом, уголовное преступление, которое должно караться смертной казнью для всех четверых.

Свою речь он произнес, обращаясь к скамье присяжных, Потом повернулся к защитнику и спросил:

– Что скажет свидетель по поводу тяжкого преступления?

Защитник, даже не потрудившись подняться, изрек:

– Свидетель подтверждает все изложенное вами. Продолжим заседание.

– Возражаю!
– завопил Модьюн. Тело его горело с ног до головы. С некоторым удивлением он заметил, что его трясет.

– Возражение отклоняется, - невозмутимо произнес судья.
– Защитник выступал от лица свидетеля.

– Все равно возражаю!
– взревел Модьюн.
– Это не суд, а комедия! Если так пойдет дальше, я откажусь давать показания.

Его честь повернулся к свидетельскому месту. Судя по всему, он был озадачен, однако тон его по- прежнему оставался весьма любезным.

– В чем же, по вашему мнению, заключается нарушение процедуры?

– Я требую, чтобы вопросы задавали самому свидетелю и чтобы он сам на них отвечал.

– Но это неслыхано, - запротестовал судья. Защитник знает все законы. Совершенно очевидно, что его выступление от лица свидетеля защиты будет более компетентным.

Тут его глаза расширились: вероятно, его осенила новая мысль.

– Ах, да! Ведь вы же из Африки, - сказал он.
– Что, такой порядок принят в африканских судах?

Модьюн глубоко вздохнул. Он был поражен, какое множество умозаключение необходимо, чтобы добраться до простейших истин, по которым жило человечество. Ему претила очередная ложь. Нет уж, хватит с него "африканского" имени и навязанной ему роли обезьяны. Отныне - только правда.

– Я настаиваю, чтобы суд соблюдал процедуру, установленную человеком.

Воцарилось долгое молчание. Потом судья кивком подозвал обвинителя и защитника. Они стали шепотом совещаться. Наконец, оба служителя закона вернулись на свои места. Когда они уселись, судья учтиво обратился ко всем собравшимся:

– Поскольку показания свидетеля представляются нам важными, мы решили принять ту несколько примитивную процедуру, к которой он привык у себя на родине, в Африке.
– Потом повернулся к Модьюну и укоризненно произнес:

– Искренне надеюсь, что вы потом извинитесь перед защитником за то оскорбление, которое нанесли ему публично. Итак, мистер Модиунн, какой порядок общения с судом вас устроит?

– Правильная процедура...
– начал было Модьюн.

– Принятая там, откуда вы родом, - подхватил судья.

– ... давно установленная человеком, - продолжал свою мысль Модьюн, - такова: обвинитель задает мне относящиеся к делу вопросы - один за другим - и каждый раз ждет моего ответа.

– Какие именно вопросы?
– с любопытством осведомился со своего места явно озадаченный обвинитель.

– Для начала он должен спросить, как меня зовут.

– Но ведь мы и так знаем, как вас зовут, - с недоумением возразил судья. Ваше имя указано в повестке.

– Подобные факты должны устанавливаться прямым допросом, - твердо ответил Модьюн.