Полицейский вообразил, что красивая телефонистка заинтересовалась им.

– Совсем мы извелись с этими революционерами. Раз и навсегда нужно расправиться с ними. Но пусть вас это не волнует, красавица, мы свое дело знаем.
– Он погладил ее по щеке.

В это время под столом что-то треснуло, и Нина поспешила сказать:

– Эти крысы не дают нам покоя. Не обращайте внимания. Я привыкла.

– Не боишься?

Нина скривила губки:

– Вот еще! Крысы не так страшны, как некоторые люди.

– Ты права, красавица, - подхватил полицейский, - эти революционеры хуже крыс. От них не так просто избавиться.

С глупеньким видом Нина спросила:

– А что, этот Мустафа революционер? Если так, я вам скажу, что сегодня вечером его видели по дороге в Балаханы.

– В Балаханы?
– с удивлением переспросил полицейский.

Сердце Нины сжалось. Ей показалось, что полицейский заподозрил в ее глазах обман. Но то, как он метнулся к двери, успокоило ее. С порога полицейский спросил:

– Вы не ослышались - в Балаханы?

Она подтвердила категорически:

– В Балаханы, в Балаханы!

И полицейский пулей выскочил, из комнаты. Подождав с минуту, пока шаги его удалились и стихли, Нина приподняла край сукна, которым был накрыт ее рабочий стол, и Мустафа вышел из своего убежища. Взяв Нину за руку, он отвел ее подальше от окна, обнял, крепко прижал к своему сердцу и страстно поцеловал.

Она ответила поцелуем. Так, без единого слова, они и объяснились. Слова оказались лишними.

Однако задерживаться ему было нельзя. Это понимали оба. Он еще раз поцеловал ее и сказал:

– Я пошел. Береги себя. Я буду в городе. Товарищи сообщат тебе мой адрес.
– И тихо вышел.

А спустя немного времени он уже шагал по дороге в Баку, к месту своей последней надежды.

10

Когда солнце скрылось за горизонтом, поднялся резкий ветер. Он облизывал город, подымал тучи пыли. Пыль заволакивала все - и укрытые на кривых улочках рваными занавесками и циновками лавки мелких торговцев, и несших на головах свои товары лоточников, и укутанных в чадру женщин с медными банными ведерками. Ветер сотрясал город, и казалось, под его бешеными порывами вот-вот начнут разваливаться высокие здания.

Посередине широкой улицы застряла конка. Лошади выбивались из сил, множество людей с шумом и криком подталкивали вагон, но он не трогался с места. Пассажиры, чертыхаясь, покидали "самый удобный транспорт", как рекламировали конку ее владельцы, и расходились в разные стороны. Ветер подталкивал в спину тех, кто подымался в гору, и препятствовал тем, кто спускался вниз. Человек средних лет бежал по улице за катившейся фуражкой и чуть было не попал под фаэтон, несшийся навстречу. Увернувшись из-под самых колес, он налетел на встречного. Извинился и снова кинулся за фуражкой. Но его удержал за полу пострадавший:

– Пожалуйста, скажите, почему там толпа? Убили опять кого-нибудь? Или кто с голоду умер?

Человек, с головы которого ветер сорвал и унес фуражку, насмешливо посмотрел на любителя острых зрелищ и сказал:

– Мир праху отца твоего! Иль не знаешь, что если с неба упадут два камня, то один из них обязательно расшибет голову бедняка?!

Прохожий как будто обрадовался:

– Значит, в самом деле убили? Камнем?

Но в это время конка наконец тронулась, толпа рассеялась, и прохожий недовольно проворчал в сторону человека без фуражки:

– Вам бы все шутить...

А человек без фуражки уже свернул в узкий переулок. Оглянувшись, он вошел в низкую калитку и по наружной лестнице поднялся наверх, на второй этаж. Тут он постучал в дверь, но никто не отозвался. Чтобы не упасть, человек обеими руками ухватился за железные перила и стал барабанить в дверь ногами.

Открылась дверь соседней комнаты, и вышедший оттуда старик заговорил ворчливо:

– Послушай, зачем ломаешь дверь. Хозяин квартиры не глухой же. Он бы вышел, если б был дома.

– Отец, а где мне его найти?

– Мир праху твоего отца!
– воскликнул старик.
– Уже второй день его все ищут. Даже полицейский приходил.

Весть о том, что его друг и единомышленник Гамид тоже преследуется полицией, совсем обескуражила Мустафу (это был он). Куда же теперь податься?

Спустившись по лестнице во двор, Мустафа остановился тут и стал думать. Знакомые в Баку были, но он не знал их адресов. Есть еще тут один родственник, живущий, кстати, недалеко отсюда, но то был нехороший человек. Однако ж идти больше некуда, кроме как к этому родственнику.