На НП я сажусь к стереотрубе и наблюдаю за холмами, вытянувшимися с севера на юг. Постепенно глаза привыкают к темноте, начинаю различать редкий кустарник на скатах, за которым, вероятно, расположена первая линия обороны противника. На южном фланге холм срезан. Оттуда доносятся звуки там что-то ритмично ухает.

– Александр Александрович, прикажите осветить южный фланг серией ракет.

В свете навесных ракет я замечаю странные деревья - они, как пьяные, наклонены в разные стороны.

– Посмотрите-ка.
– Торопливо уступаю свое место начальнику штаба.

– Деревья! Их здесь утром не было. Вероятнее всего, они маскируют проходы для танков. Судя по всему, придется наш танковый полк перебросить на этот фланг.

– Подумаем, Александр Александрович...

Моя землянка - под шестью накатами, просторная, обшитая досками изнутри. Сижу на раскладной трофейной койке, под ногами коврик. Вошел сержант со стаканом чая, накрытым белой салфеткой. Чай с лимоном. Все здесь прекрасно, а я почему-то чувствую себя одиноким. До боли сжалось сердце: Клименко, Касим...

Ашота бы сейчас сюда! Рубанул бы он своей единственной рукой: "Ва! Колокольня! Обзор, широта!" Танковый полк на левый фланг? Наступающую армаду одним полком не остановишь. Главное - противотанковая оборона. Я срочно вызвал командира истребительного противотанкового полка.

На пороге землянки появился небольшого роста офицер, с головы до ног укутанный в плащ-палатку. Когда он откинул капюшон, я бросился к нему:

– Горбань! Горбань, черт тебя побери!
– Обнял его, усадил на трофейную койку.
– Дай-ка поглядеть на тебя.

А он, как и прежде, пробурчав что-то невнятное, выжидающе уставился на меня.

– Что ж, встреча состоялась, переходим к делу. Пойдем к столу, посмотрим оборону полка. Вот здесь, на южном фланге, немцы готовят проходы для танков и маскируют их. Возможно, это дезинформация. Противник может ударить с севера по соседу, а потом и по нас. Как ты думаешь?

Он молча пожал плечами.

– Правильно - мы незрячие. А тут, в Местегне, церковь с колокольней метров в сорок высоты.

Горбань, на лице которого появилось оживление, выхватил из планшета карту, быстро перечеркнул свой НП, обведенный красным карандашом, и ткнул пальцем на отметку Местегне.

– Отлично, мы всегда без слов понимали друг друга. Полезем на колокольню?

Вошли в церковь - нас окутало пороховой гарью. Даже в темноте заметны пробоины в западной стене. На колокольню вела крутая деревянная лестница с выбитыми местами ступеньками, приходилось подтягиваться на руках. Задыхаясь, взобрались на самую верхнюю площадку. Она квадратная, защищена толстыми каменными стенами, каждая из которых не более двух метров длины, с круглым окошечком.

За час до восхода солнца доложил генералу, что полк мною принят. И сразу обратился с просьбой - разрешить развернуть наблюдательный пункт полка и приданных частей на колокольне церкви в населенном пункте Местегне. Генерал сердито:

– Риск?

– Минимальный. Попадание снаряда с закрытых позиций исключается. С открытых не позволим.

– А удар с неба?

– Площадка - четыре квадратных метра. Вероятность попадания - один шанс из тысячи. На НП будут только командиры частей и связные.

– Запрещаю находиться там всем. Лезьте сами и по мере необходимости держите там одного из командиров частей!

Утро началось мелким дождем. Холмы накрыло туманом, видимость - не более ста метров. Я с Горбанем и двумя связными пробрался на новый НП знали об этом только начштаба полка и мой заместитель по политической части.

После полудня подул холодный северо-западный ветер, разогнал тучи открылся горизонт. Мы сразу же засекли две дальнобойные батареи, группу танков, замаскированных ветками. До самой ночи наши оперативные карты пополнялись данными о противнике.

Позвонил генерал:

– Держитесь?

– Не трогают, не догадываются, должно быть...

– Или для себя берегут. На всякий случай заминируй.

– А мы не собираемся оставлять вышку - нам удобно.

– Припрут - оставишь...

42

Ночь с 5 на 6 марта 1945 года взорвалась от внезапного и мощного артиллерийского удара. Снаряды противника били и по переднему краю нашей обороны, и по ее второму эшелону.

У нас было меньше танков, самоходных орудий, но командование Степной армии, точно угадав направление главного удара, стянуло бронетанковые силы в нужный район и хорошо замаскировало.

Начался танковый штурм левее нашей дивизии - в районе Надьбайома. На километр фронта шло до сорока немецких танков. Они вклинились в нашу оборону на глубину три километра. Через час по наступающему противнику наши войска нанесли мощный танковый контрудар. Он отступил.