– И явились оттуда с сомнительными справками?

– Разрешите сесть, у меня ломит спину от столь любезного приема. Я действительно Тимаков, комбриг, партизан. Мне нужна встреча с Иваном Ефимовичем Петровым.

– Может, с маршалом Жуковым? Тогда дозвольте доложить о вашей персоне в Ставку?

– Не в Ставку, а командующему фронтом генералу Петрову.

Терпение мое лопалось. Комендант резко крутнул ручку полевого телефона:

– Дай мне Девятого... Товарищ Девятый? Докладывает Сороковой. Нами задержан гражданин, выдает себя за Тимакова Константина Николаевича, бывшего руководителя партизан в севастопольских лесах. Настаивает на встрече с хозяином!.. Какой из себя? Сейчас доложу.
– Комендант пристально смотрит на меня.
– Рост повыше среднего, худощав, глаза серые, брови черные и густые, правое плечо чуть выше левого - ранен, видать... Лет? Да, наверное, около сорока...

– Двадцать семь, - подсказываю.

– Говорит - двадцать семь... Когда задержали? Мне доложили час назад.
– Явно соврал. Со вздохом: - Да что вы! Понимаю. Будем ждать... Медленно положил трубку.
– Велел часок потерпеть.

– С кем говорили?

– С кем положено.
– Сказано было примирительно. Достал пачку папирос.
– Задымим, что ли?

– "Казбек"! Еще до войны пробовал...

– Знаете сами - фронтовая полоса... Недавно под Холмской одного взяли. Инвалидом войны рядился, а копнули малость - шпион чистой масти.
– И вдруг спросил: - Может, чайку?

– Давайте, продрог в вашей мышеловке.

– Да, помощничек у меня!.. Старается, неистовый. Из морской пехоты, все в тельняшке красуется.

Наше чаепитие внезапно оборвалось - появился майор в мундире с иголочки, подошел ко мне:

– Вы называете себя Тимаковым? Следуйте за мной.

Трое суток меня держали в темной хатенке среди солдат караульного взвода...

Одним словом, приехал, явился. И примета проклятая - гроб. Не доберусь я до Петрова...

Снова пришел тот самый чистенький майор, вежливо сказал:

– Все ясно. Вы есть вы, Константин Николаевич.

– И на том спасибо. Хочу встретиться с командующим фронтом генерал-полковником Петровым.

– Об этом известно кому положено. А пока отвезу вас. за лиман.

– С глаз подальше?

З ачем вы так? Там будет спокойнее.

И вот я за лиманом, в крохотном рыбацком поселке.

Хозяин хатенки, в которой меня поместили, старый рыбак. Принял молчаливо, колюче поглядывал на мои золотые погон": я не снимал их, решив предстать перед командующим по всей форме. Старик бубнил что-то себе под нос.

– Ты чего там, дед?

– Як миколаевски охфицеры... Побачив бы батько Жлоба - шаблю наголо!

– Твой Жлоба носил бы сейчас генеральские погоны...

Дед крикнул:

– И самого Жлобы нема, и Ковтюха, и Приймака нема... Оце булы козакн! Та хиба воны пустылы бы аспида аж на Кубань? Та в жисть цего не было бы!

– Война другая, дед...

– Погана война! Трех сынов побылы, Сам звидкиля будешь?

– С Кубани.
– Я назвал станицу.
– Слыхал про такую?

– Та чув. Кажут, што глуха. Тамочки кочубеевцев богацко.

– Знал кое-кого.

– Про Лысенко чув?

– Видал, как хоронили. На маневрах погиб.

– Це мий эскадронный. Рубака!
– Старик стал добрее, позвал к столу. Вечерять будем. Рыбка свиженька...

Через неделю к нашей хатенке подкатил "виллис" с щеголеватым майором и незнакомым мне подполковником, который тут же подал руку:

– Адъютант командующего. Прошу - усаживайтесь.

Доехали за считанные минуты. Адъютант привел меня в свою комнатушку.

– Прошу обождать.

Волнуюсь, стараюсь вспомнить все, что знаю об Иване Ефимовиче Петрове. Первым делом вспомнились те деловые шифрограммы, которые шли в наш лес из Севастополя за его подписью. В них за скупыми строками стояло уважение к нам, к нашей борьбе. Но еще раньше...

Немцы шли на Ялту. Один из отрядов будущей нашей партизанской бригады был поднят по тревоге и на машинах заброшен на плато ай-петринской яйлы.

Впервые в жизни я занимал боевую позицию. На "ЗИСе" подкатил начальник оборонительного района, представился:

– Командир полка Чапаевской дивизии майор Белаш.
– Он стал под низкорослую сосну, гнутую-перегнутую ветрами, оглянулся и резко сказал: Рубеж не годится.

– Я все взвесил, товарищ майор...

– Плохо знаешь немцев. Оставь тут одну роту, всех остальных вон к тем домишкам. Там и окапывайся и огонь нацель на лесную просеку - оттуда попрет их пехтура.

На дороге показались немецкие танки. Моей пехоте с ними ничего бы не поделать, а вот противотанковые пушки, скрытые в зарослях держидерева, прямой наводкой разбили два танка, третий убрался в низину. Пехота пошла на нас оттуда, откуда и ждал ее Белаш. Веерный огонь станковых пулеметов прижал ее к скале Беденекыр и заставил отползти.