– Проследи по карте, куда нацелена красная стрела. Как видишь, на австро-венгерскую границу, а точнее - на город Надьканижа. После потери румынской нефти этот район для Гитлера единственный источник натурального горючего.

Я показал на Дунай за Воеводиной, который предстоит форсировать нашей армии, спросил:

– Почему на том берегу так мало немецких частей и соединений?

– Они уже идут из Греции, Франции, северной части Югославии. Оставляю тебя наедине с картой. Смотри и запоминай, а дороги в особенности. Должен знать их, как улицы своего села или города, где ты жил.
– Он вышел.

Воеводина. В селах и городах небольшие наши гарнизоны. Линии фронта как таковой нет. Лишь на стыке Дуная с Дравой и севернее, на том берегу, замечены разрозненные немецкие полки и отдельные венгерские батальоны. Много населенных пунктов, густо пересеченных дорогами. Нет никакой возможности запомнить их названия: Пюшпекпуста, Багсентдьердь... Стараюсь запечатлеть в памяти дороги. Вот влажно-грунтовые. Их больше ближе к той части Дуная, которую нам предстоит форсировать. Между крупными населенными пунктами - дороги с твердым покрытием. На венгерский город Байя тянется отличная магистральная трасса... Главные силы нашей армии - в районе Белграда. Они сейчас тайно сосредоточиваются у сербского городка Гроцка. Здесь намечена их переправа на Воеводину, отсюда летят красные стрелы на Баню, Апатино, Батину...

Валович вошел и полотном накрыл карту.

– Сколько на твоих?

– Семнадцать тридцать три.

– На минуту отстают. Завтра в шестнадцать ноль-ноль быть на переправе у Гроцка. У тебя будут "виллис", "студебеккер", группа офицеров и отделение автоматчиков. Задач много, но главная: за неделю переправить все части и соединения, и так, чтобы не только вражеский самолет, но и птица ничего не засекла. Ваш день - ночь, только ночь. Идеальный порядок, движение строго по графику, абсолютная маскировка. Ты понимаешь, какую ответственность несешь?

– Командиры соединений выше меня по званиям, товарищ генерал.

– Они не менее тебя обеспокоены секретностью марша. Комендант переправы, оперативная инженерно-саперная группа, начальники гарнизонов тоже в твоем подчинении. Со мной связываться только по ВЧ.

...Дождь начался внезапно. За ночь оголил деревья, смыл с лица земли осенние краски. В кюветах бурлила рыжая вода.

Гроцк набит войсками, однако улицы пусты, разве пробуксует одинокая полуторка, поверх кузова заляпанная грязью. В домах - солдаты, под деревьями - замаскированные пушки, машины крыты брезентом, обсыпанным палой листвой. Не так-то легко догадаться, что в городке затаился стрелковый корпус со всеми своими дивизиями, приданными частями и подразделениями.

Дорога круто падала к Дунаю. "Виллис" доскользил до закрытого шлагбаума, тут стояли строгие автоматчики.

– Стой, из какой части, куда?

– Ответственный порученец штаба армии. Что на переправе, где комендант?

– Правее шлагбаума, метрах в ста его землянка.

Над головой раскачиваются под ветром высокие раскидистые ветлы. Меж толстыми стволами - землянка. Вошел - тепло. На столе, сбитом из двух неструганых дюймовых досок, положив русую голову на руки, сладко спал лейтенант в полевых погонах. В углу топчан, на нем тоже кто-то спал.

– Эй, хозяева!

Лейтенант вскочил, будто и не спал:

– Здравия желаю. Вам кого?

– Я порученец из штаарма.

– Мы вас ждем, Товарищ комендант!
– гаркнул на всю землянку.

С топчана скатился подполковник, протер глаза, уставился на меня и замахал руками:

– На этот раз не пройдет!..

– Здравствуй! Вижу, узнал меня...

– А, иди ты!.. Нет твоего полка в графике - на переправу ногой не вступишь, так и знай, - Он сел на топчан, почесал спину.

– Я на этот раз ответственный порученец штаарма, Комендант вскочил.

– Господи, пропала моя голова!

– Почему же?

– Накавардачишь, мать честная...

– Лейтенант, выйди на минуту, - приказал я. Подождал, пока закрылась за ним дверь.
– Дай руку! Подполковник Тимаков.

– Да знаю я тебя... И надо же - моим начальником оказался. Не застрелишь насмерть, а? Филипп Казимирович, от роду сорок два.
– Сунул теплую руку в мою холодную как лед.

– Константин Николаевич. А "накавардачишь" - это ты здорово сказал! Произвел впечатление, поэтому обещаю сохранить тебя для будущего, до дней, когда будешь качать внука. А пока угости чайком, Филипп Казимирович.

– А покрепче?

– Начнем не с этого. Кто сегодня по графику и когда начнется марш?

– Эх, недоспал! Ты уж сегодня все маты на себя бери, ага?

– Матов не будет, Филипп.

– Тю на тебя, перекрестись! Знаешь, у русского мужика дурацкое упрямство. Решил раньше всех быть на том берегу - график не график, а прет как сатана. Вот тебе и вся обстановка.
– Короткие пальцы его то сжимались, то разжимались. Он сам это заметил, сунул руки в карманы.
– Баба домой не примет - на хрен ей такой псих?