Беглецов осталось восемь - чуть больше половины, но теперь все были на конях, и скорость возросла.

Это оказалась их последней стычкой со стражниками Бориса. Следующие четыре дня прошли спокойно, если не считать дождя, лившего почти двое суток. Из-за него они сбились с дороги, проплутали по лесам, но все же на четвертый день увидели впереди развалины какого-то замка.

– А знаете, братцы, - сказал Олель, - похоже, удалось нам убежать. Не знаю, что там за замок, но видите подале болото? Это и есть то самое, Заколдованное.

Замок был стар. Враги или время, а может, и то и другое вместе разрушили большую часть его построек. От былой мощи уцелели только кусок стены, башня да каменный терем. В тереме этом давно уже не было окон и крыши, но сохранились все три этажа. Беглецы решили переночевать на втором. Пока было еще светло, натаскали старых полусгнивших досок, в изобилии валявшихся во дворе, развели огонь в сохранившемся в одном из залов камине и принялись жарить мясо - накануне Никита добыл молодого оленя.

Понемногу смеркалось, небо затянуло тучами, но это никого не тревожило. Впервые за много дней у них оказалась хоть какая-то крыша над головой, почти все опасности остались позади, и можно было снять надоевшие кольчуги, расслабиться.

Александр тоже сбросил опостылевшее железо, но оставил пояс с мечом, и блаженно растянулся на скамейке из иссохших досок. Хорошо! Запас табака они в свое время взяли у стражников, осталось, правда, совсем мало, но пару трубок сегодня позволить еще можно. Одну перед ужином, одну после.

– Чей это, интересно, замок?
– спросил Брагин, блаженно окутываясь дымом.
– Ты, Олель, вроде должен знать.

– Откуда?
– равнодушно отозвался Олель.
– Тут, возле Болот, развалин всяких много, да и вышли мы гораздо севернее. Здесь из наших наверняка никто и не бывал.

– Похоже, - улыбнулся Брагин.
– Он вроде и не разграблен толком. Утром бы неплохо по подвалам пошарить.

– А зачем же утром?
– поднялся со своего места Еремей.
– Золото не золото, а винца, глядишь, и найдем. Ну, кто со мной?

Он взглянул на сгустившуюся за проломом в стене темноту, выбрал из кучи дров большую ветку из зажег ее от огня в камине.

– А что, я схожу, - вызвался Роман - глуповатый восемнадцатилетний парень, пойманный в свое время за кражу яблок.
– Почему не сходить, пока мясо не зажарится?

Никто больше не проявил подобного желания, и они пошли вдвоем. Сразу после их ухода хлынул ливень, но в зал вода не проникала, а лошадей заранее укрыли на первом этаже. От окон потянуло сыростью, и оставшиеся приблизились к огню.

Усталый Александр оглядел своих спутников. Какими же родными стали для него лица каждого из них! Мастер на все руки и заводила Олель, умелый воин Никита, чуть флегматичный, но работящий Захар, плутоватый ткач Михаил, немного высокомерный Брагин... Как хорошо, что судьба свела его с ними!

– Ну, как?
– Михаил вопросительно взглянул на колдовавшего у вертела Захара.

– Почти готово. Эх, сейчас бы хлебца черного, да с хрустящей корочкой...

– А я бы и от винца не отказался, - подал голос Брагин.
– Как думаете, принесут?

– И бабу голую на блюде впридачу, - грубовато ответил Никита.
– Ты каких больше любишь - толстых или худых?

Брагин обиженно засопел. Он вообще первое время старался держаться особняком, помня о своем прежнем положении, но после первой же стычки со стражниками потерял часть былого самомнения.

– Разве худая - это баба?
– ответил вместо него Захар.
– Баба должна быть в теле.

– Тихо!
– оборвал их Олель, но и без его предупреждения все услышали, как внизу тревожно заржали кони.

– Что там еще такое, Волох их всех побери?
– Никита поднялся со своего места и застыл, положив ладонь на рукоятку меча.

– Ромка, наверное, балует, - успокоительно сказал Захар.
– Уши бы ему надрать, сорванцу.

И тут внизу раздался приглушенный сводами крик непередаваемого ужаса. В ответ вновь послышалось ржание и дробный удаляющийся перестук копыт.

– А лошадки-то наши - того, - сообщил выглянувший в окно Никита. Убежали.

Все уже были на ногах и с тревогой смотрели на двери. Их было две. Одна вела на лестницу и вниз, другая во внутренние покои.