И тут я впервые подумала о корабле. Последний раз я видела его в окружении трех парусников. Полезут на этот... как его?.. на абордаж, так ребятам и отбиваться нечем. Была бы машина на ходу, играючи ушли бы от этих тихоходов, а вот на якоре...

– Корабль неисправен, на нем не удерешь, - буркнул Пашка.
– А так проблем бы не было. Сели - и айда отсюда! Надо что-то другое придумать. Хоть осмотреться для начала, как и что? И местечко найти поукромнее.

– Какое местечко? Где мы его найдем?
– спросил певец.
– Ни еды, ничего. Пойдем лучше сдадимся. Не будут же нас убивать просто так! Я человек известный.

– На берегу в нас стреляли просто так, - напомнил Пашка.
– И плевать им на твою известность!

– Может, у них игра такая? Стрельнули разок для испуга. Живые мы им нужнее. Заложники, скажем, - отстаивал свое предложение Борин.

– Кому нужны такие заложники?
– не выдержала я.
– Были бы мы какие-нибудь американцы, тогда понятно, а русские... Да и вы как хотите, а мы с Юлей ни за что не пойдем. Лучше с голоду в лесу подохнем.
– Я представила, что нас неизбежно ждет в плену, и меня едва не стошнило.

– И речи быть не может, - поддержала меня Юленька.
– Вам, мужикам, легче. Если убьют, так сразу, а нам...

– Ничего, от вас не убудет, - презрительно усмехнулся Борин.
– Еще и удовольствие получите.
– И он заговорщицки подмигнул мне.

Это было уже слишком. Сама не своя, я вскочила и залепила певцу такую пощечину, что у него дернулась голова.

– Еще раз вякнешь - убью, - пообещала я, борясь с желанием дубасить его до полного изнеможения.

Борин попытался подняться, но встретился с моим взглядом, не выдержал его и затравленно сел. На его левой щеке уже проступал четкий отпечаток пятерни. Пашка смотрел на певца с нескрываемой насмешкой, хотя и не мог догадаться о наших отношениях.

– Так его, Наташа, - кивнула Юленька.
– Дерьмо ты, Борин. Самое натуральное дерьмо.

После этого разговоры прекратились. Да и о чем было говорить? Высказывать, кто и что думает о других? Гадать, что за придурки играют в морских разбойников, убивая людей направо и налево и не страшась возможной кары?

Укрытие у нас было классное. Сидели бы мы тихо, вполне возможно, все бы и обошлось, но появившееся солнце, лесная духота, долгий бег вызвали у нас такую жажду, что мы не вытерпели и все вместе пошли на поиск ручейка.

Мы шли совсем недолго. На сей мы наткнулись на пятерых. Ждали ли они нас специально, или услышали нашу отнюдь не бесшумную ходьбу - какая разница? Главным было то, что нас теперь разделяло несколько шагов.

Страх полностью парализовал меня, и я, точно в замедленном фильме, увидела, как метнулся было в сторону Пашка. Еще один пират выскочил ему навстречу, и Пашка сцепился с ним, сбил с ног, но тут один из пятерки оказался сзади и вонзил в Пашкину спину саблю.

Борин, как перед этим его менеджер, поднял руки, да так и стоял, пока один из пиратов не подошел вплотную и не ткнул певца ножом в живот. Борин скрючился, стал оседать, и только тогда я бросилась назад.

Точнее, попыталась броситься. Кто-то успел схватить меня, я рванулась и сразу же получила сильный удар по голове...

24. ИЗ ДНЕВНИКА КАБАНОВА

Уже на вершине мы подвели итоги. Нас осталось тридцать один человек: четверо детей, девять женщин и восемнадцать мужчин, один из которых был тяжело ранен. Куда подевались остальные, сколько людей погибло, а сколько бродит по острову, не знал никто. Да и соотношение беглецов и покойников постоянно менялось не в пользу первых, и гадать не имело смысла.

Со всех сторон мы видели вдалеке пустынное море. Парусники наверняка стояли слишком близко к берегу, "Некрасова" мы не видели и во время первого посещения, да и главные события сегодня разворачивались не на море.

Первым делом я решил произвести краткую ревизию имеющегося. Что касается меня, то все, чем я располагал, не считая одежды, были нож, револьвер и сорок шесть патронов к нему, впридачу "макаров" Губарева, заряженный двумя патронами, и запасная обойма к нему.

Кое-кто порастерял свои вещи во время бегства или еще на берегу, но многие были и с сумками. Вот только съестного в них почти не было, и весь наш продовольственный запас состоял из небольшого количества сладостей и трех бутылок коньяка.

Зато среди нас находились три члена совета из пяти. Панаев пропал во время короткой схватки. Кто-то видел, как он убегал сломя голову. Ярцева последний раз видели на берегу, но остальные были в сборе и мы, как издревле повелось на Руси, расположились в сторонке и устроили совещание. На повестке стоял один-единственный и тоже извечный русский вопрос.

– Что будем делать?
– Вопрос вертелся у всех, но первым сформулировал его, естественно, Лудицкий.

Прежняя утонченная спесь окончательно покинула моего шефа, и теперь он с надеждой заглядывал мне в глаза, словно я был всеведущ и всемогущ.