Признаюсь сразу. Мне было жалко попавших в переплет детей, отчасти - в гораздо меньшей степени, - женщин, но к нашим мужикам никакой жалости у меня не было. Наверное, то была дремавшая до поры до времени мстительность к новым хозяевам жизни, не представлявшим абсолютно ничего в человеческом плане. Уж очень они привыкли пыжиться индюками и не считаться ни с кем и никогда. Вот пусть и испытают на собственных шкурах такое же отношение к себе.

Я не успел отойти и на километр, как мне сказочно повезло. Шорох в кустах сразу привлек мое обострившееся внимание, я извлек из кобуры револьвер и осторожно пополз на звук.

Я увидел здоровенного рогатого козла или какой-то его близкого родственника. Он спокойно и деловито пережевывал листву, порой меланхолично поглядывал по сторонам, но моего присутствия пока не замечал.

Ветерок дул в мое лицо, до козла - точнее, как я теперь заметил, до козы, - было от силы метров пятнадцать, и упустить такой случай было грешно.

Я тщательно прицелился в рогатую голову. Буквально в последний момент коза что-то почувствовала, повернула морду ко мне, и я аккуратно всадил ей пулю прямо в глаз.

Животное повалилось на траву, дернулось пару раз и затихло.

Я вогнал новый патрон на место использованного. Выстрел мог привлечь внимание, но как я ни вслушивался, ничего подозрительного не услышал. Я выждал еще немного и бросился к добыче.

Коза оказалась неожиданно тяжелой, но мне совсем не хотелось разделывать ее на месте. После подобной процедуры неизбежно останутся следы, да и задержка мне ни к чему. Поэтому, я просто взвалил тушу на плечи и пустился в обратный путь.

Не знаю, как скоро я донес бы свою добычу. К счастью, меня заметили и встретили на полпути, и я передал козу Николаю и двум подошедшим с ним мужчинам. Потом махнул им на прощание и отправился по своим следам. Судьба помогла мне отчасти решить продовольственную проблему, но другие-то были не решены...

На этот раз я шел очень долго. Лес точно вымер. Следы людей мне попались лишь дважды. В первый раз я заметил втоптанный в землю окурок, оставленный кем-то из беглецов, в во второй лоскуток грубой некрашенной ткани, вырванный на память кустарником из чьей-то одежды. Окурок - он и есть окурок, а вот лоскуток заинтересовал меня намного больше. Очень уж домотканым он выглядел. Похоже, именно из ткани такого качества сшита одежда нападавших.

Я повертел лоскуток, сунул его в карман и пошел дальше.

Минут через десять я услышал в отдалении чьи-то голоса и повернул в ту сторону.

Я подкрадывался к неизвестным, как к опасной дичи, но расслышав русское слово облегченно выдохнул.

Их оказалось пятеро - довольно пожилой мужчина, двое парней один долговязый, второй прыщавый, - женщина средних лет и подросток лет шестнадцати. Мое неожиданное появление заставило всех вздрогнуть. Еще мгновение - и они бросились бы прочь.

– Тихо, свои!
– предостерег я их, пряча револьвер.

Испуг немедленно перешел в радость, словно наша встреча избавляла беглецов от всех напастей. Но у меня не было времени возиться со спасенными. Я объяснил им дорогу до горы, предупредил об осторожности и уже хотел попрощаться, как долговязый предложил:

– Слышь, чувак? Может, сам нас проводишь? А уж мы в долгу не останемся.
– И он дотронулся до массивной золотой цепи на шее.

– Не могу, чувак, - в тон ему ответил я, ощущая, как во мне нарастает раздражение.
– У меня других дел по горло.

Долговязый открыл было рот, но где-то вдали хлопнул выстрел, и все пятеро испуганно завертели головами.

– Идите скорее, а я погляжу, кто там с ружьишком балуется, сказал я.

Выстрел подействовал на беглецов сильнее любого аргумента, и они торопливо направились в сторону вершины.

Я продолжил путь. Новых выстрелов не услышал, зато сбился с выбранного направления.

Потом мне повезло. Я услышал чьи-то шаги и юркнул в ближайший кустарник. Вскоре в просветы между ветками и листвой я увидел четверых идущих вразвалочку пиратов. Одеты они были так же, как и остальные, но у одного я заметил современный охотничий карабин. Вид оружия вынудил меня действовать.

Отправляясь на разведку, я совсем не собирался вступать с кем-либо в бой. Захватить одинокого языка - дело другое, но оружие влекло меня, как колодец - умирающего от жажды. Я слишком хорошо помнил, что на тридцать человек у нас всего один автомат, и не собирался осторожничать.

Я дождался, пока вся четверка не прошла мимо, тихо выскользнул из-за кустов, оказался за их спинами и открыл огонь. Только один из пиратов успел что-то понять и рвануться в сторону. Пришлось потратить на него лишнюю пулю.