– Здравствуй, Збандуто, - сказала она.
– Удивлен?

– Удивлен, - ответил я.

А я и правда был удивлен.

– Не хотите ли купить женскую шляпу?
– спросила она.

– Хочу, - принял я ее игру, - для мамы. Тем более, у нее сегодня день рождения.

– А какой у нее размер головы?

– Естественно, как у меня.

Нина смерила сантиметром голову, взяла какую-то шляпку и напялила на меня. Я посмотрел в зеркало: на моей голове возвышалась какая-то дурацкая шляпа, какой-то самовар с трубой.

Мы оба рассмеялись.

– Между прочим, - сказала она, снимая с меня шляпу, - это смех сквозь слезы. Представляешь, некоторые женщины покупают эти трубы и носят... Ну, рассказывай, как там у нас...
– она смешалась, - у вас.

– По-старому. Теперь вместо тебя Валька Чижова, из десятого.

– Знаю - Чижик. А твои малыши как?

– Ничего, растут. Зина Стрельцова заняла первое место в вольном стиле. А Лешка Шустов поступил в кружок по рисованию. Это новенький, ты его не знаешь. Не хотели его брать, говорят, мал, но я настоял... Только я ушел от них.

– Ушел?.. У тебя же настоящее призвание. Это я тебе говорю.

– Ничего не поделаешь. Я и сам о них скучаю. Не хватает мне их. Но не имею права... Помнишь контрольную, когда я заменял у них учительницу? Так эти примеры я за них решил.

– Честное слово, ты неуправляемый снаряд! Совершенно неизвестно, в какой момент взорвешься, - сказала она своим прежним тоном.
– Ты извини, я по дружбе, теперь это меня не касается.

– Я сегодня решил начать новую жизнь, - сказал я.
– Никогда не буду врать.

– Все мы начинаем новую жизнь, - ответила она.
– Что там про меня судачат?

– Не знаю, - ответил я.
– А что должны про тебя "судачить"?

Нина внимательно посмотрела на меня:

– Неужели ты ничего не слышал?

Я ответил, что нет. Я действительно ничего не слышал, а если бы слышал, разве стал бы так притворяться?

– Да, ты всегда был чудаком, - сказала она.
– Это хорошо. Когда ты станешь управляемым, тебе цены не будет.

Я на всякий случай усмехнулся, потому что не разобрал, шутит она или говорит серьезно. Раньше она все говорила только серьезно и торжественно, а сейчас она мне понравилась. Оказалось, она умела шутить, и видно было, что она мне рада.

– Знаешь, почему я ушла из школы? Из-за любви без взаимности. К одному учителю, не скажу, к какому...

И не надо, подумал я, потому что вспомнил, как она рисовала мужчину с бородой. А у нас в школе бородатый всего один.

– Страшная штука любовь, - поддержал я ее.
– Чего только люди ради нее не делают! Даже Пушкин из-за любви стрелялся на пистолетах.

– Что ты несешь, Збандуто? При чем тут Пушкин?
– сказала Нина.
– Там были социальные причины.

– Я сам читал, - сказал я виновато, - не по программе.

– А он на меня никакого внимания. Ночи не спала. Стихи сочиняла. Однажды не выдержала, пришла к нему домой и во всем созналась. А он говорит: "Это пройдет", - и угостил меня пирожным. Все привыкли, будто для меня самое главное еда. Колобок да Колобок. Ну, я съела пирожное и ушла. А на следующий день встретила его с какой-то дамой. Я когда увидела их вместе, у меня голова кругом пошла.

– Это от ревности, - сказал я.

И поискал глазами Сашку. Его нигде не было.

От волнения Нина из шляпы, которую я примерял, сделала гармошку, вот-вот она должна была на ней заиграть что-нибудь печальное. Я вырвал шляпу у нее из рук, расправил и отдал обратно. Она поставила ее на место и успокоилась.

– Ну, до свиданья, Збандуто, - сказала Нина.
– Заходи. Не забывай. Ребятам привет. Я ведь, знаешь, в нашей школе провела всю свою жизнь. У меня мама еще работала старшей вожатой, и я к ней прибегала с четырех лет. Так что я там пробыла целых шестнадцать лет... А если хочешь купить своей маме хороший подарок, пойди в бижутерию и купи ей брошку. Женщины любят украшения.

– Спасибо за совет, - ответил я, - но у меня кончился капитал. Отец оставил десятку, а я истратил.

Она полезла в карман форменного платья - она была похожа в этом платье на стюардессу, - и тут я догадался, что с нею произошло. Из толстухи, из колобка, она превратилась в худенькую, стройную девчонку. Вот что значит любовь и страдания. А тем временем она вытащила из кармана два рубля и сказала:

– Купишь маме цветы.

– Да что ты!
– возмутился я.
– Не возьму.

– Брось дурака валять, Збандуто, - сказала она своим прежним тоном. Бери. А будут деньги, вернешь.

Когда я вышел из магазина, Сашки уже не было. Я его нашел дома. Он сидел в полном одиночестве и, не стесняясь, плакал.

Он пошел к Насте, чтобы помириться, а ему сказали, что она улетела на Дальний Восток. Неожиданно приехал ее отец и забрал ее с собой.

– Плачь не плачь, - сказал я, - а она уже на другом конце земли.