– Это же машина - с ней не совладаешь.

– Товарищи, пора поднять нашу критику до уровня кулуарных разговоров.

– А гром-то погромыхивает, слышите? Может быть, грянет?..

– Вера Павловна, хочу обратиться к вам с нижайшей просьбой - не поможете ли мне сына в лагерь устроить? На вторую смену.

– Был у нас случай - умора. В стройтресте приписали триста тысяч рублей и заграбастали премию.

– Оргвопросы заедают.

– Триста тысяч? Так я вам и поверил.

– Спичечки не найдется? А то у меня потухло.

– А очень просто. Стоимость полученного оборудования входит в стоимость капитальных вложений. Они получили импортного оборудования на триста тысяч рубликов и даже монтажа не начинали - сразу приписали на свой счет. Получили премию. Конечно, это дело вскоре раскрылось, но Стройбанк уже провел эти триста тысяч по своим статьям, они уже попали во все отчеты, в доклад статистического управления - назад хода нету. Все знают, и никто ничего не может сделать.

– Вы где сегодня обедаете? Заглянем в "Отдых"?

– Лихо сработано!

– Приписки проникли даже в литературу. Один писатель приписал к своему роману пять печатных листов.

– И гонорар небось оттяпал?

– Вторая смена. А если можно, то и на третью. Весьма признателен. Давайте я запишу вам телефончик...

– Кстати, как вчера в футбол сыграли, вы не смотрели по телевизору?

– Внимание, сейчас будем жуликов разбирать.

– Фельетончик для "Вечерки".

– Говорят, Никольченко наверх уходит.

– А кто же на его место?

– Сегодня, наверное, на полчаса пересидим.

– На место Никольченко вроде бы Егоров садится.

– А на его место?

– Беда с этими перестановками.

– А со Стройбанком лихо заверчено. Можно неплохую новеллку сварганить.

– Эх, водички бы газированной...

19

12.55.

В дверях показывается Верочка, миниатюрная крашеная блондинка. Она делает жест рукой и объявляет:

– Товарищи, кто по питанию, прошу в зал.

Я вздрогнул, услышав последние слова. Ну как так можно говорить: "Кто по питанию"? А ведь я не первый раз слышу. Неужто я сам говорил это? Где? Когда? Пытаюсь мучительно вспомнить. Кажется, уже совсем близко, недостает самого малого сцепляющего звена. Увы, не вспоминается.

Нам всегда некогда. И почему-то всегда времени не хватает на главное.

Народ втягивается в зал. Я не смею опаздывать.

Перебрасываясь последними репликами, дружно рассаживаемся по своим стульям. Начинается четвертый вопрос, тот самый, из-за которого у меня с утра было столько нервотрепки.

К трибуне подходит инспектор Суздальцев.

Смотрю на людей, сидящих вдоль стен. Народу вызвано порядком - человек тридцать. Иные проходят по вопросу, иные - для острастки. Где-то среди них сидит и мой Рябинин ПеКа - я уже называю его своим. Но где же я слышал эти слова-балбесы: "по питанию"?

Суздальцев ведает в комитете двумя вопросами, казалось бы, несовместимыми один с другим - так называемой борьбой с хищениями социалистической собственности и медициной. Впрочем, если разобраться, особого противоречия здесь нет: профилактика нравственная не так уж далека от медицинской.

Сообщения Суздальцева, как правило, отличаются деловитой конкретностью. У него хорошо поставленный голос, читает он с выражением и слушать его приятно.

Но - за язык - прошу прощения: я всего-навсего лишь добросовестный протоколист.

– Комитетом народного контроля установлено, что на предприятиях комбината общественного питания Центрального парка культуры и отдыха (директор комбината товарищ Зубарев, заместитель по производству товарищ Тимохин) имеют место многочисленные факты грубейшего нарушения правил советской торговли.

Сигналы о злоупотреблениях работников указанного комбината при обслуживании посетителей во время проведения рейдовой проверки 16 июня сего года полностью подтвердились.

В целях личной наживы работники комбината обманывают посетителей путем недовложения продуктов в блюда, обмера, обвеса или обсчета.

В двенадцати предприятиях комбината из четырнадцати проверенных (восемьдесят шесть процентов) вскрыты факты массового обмана посетителей.

Так, в ресторане "Волга" (директор товарищ Соколов) в момент проверки буфетчица Денисова на четыреста грамм коньяка допустила недолив пятнадцать грамм. Официантка Жуковская допустила обсчет посетителей на пятьдесят пять копеек...

Скоро дойдет очередь и до ресторана "Пражский". Смотрю на ряды сидящих, пытаясь угадать, кто тут Рябинин.

Вон сидит мордастый мужчина с портфелем на коленях. Портфель необходим для благопристойности, он как маска на лице, а настоящее лицо мордастого тотчас изобличает в нем взяточника и выпивоху: нос в виде картошки, глаза глубоко спрятались в двух заплывших жиром щелках, губы выворочены - ну прямо жулик с плаката ожил. Такое лицо ничем не прикроешь.