Ну и молчу, ну и Шилол на вас на всех!

Эгин расплатился с возницей. Он стоял перед Домом Голой Обезьяны по Желтому Кольцу, перед своим родным домом и был совершенно спокоен. Если не можешь понять жизнь - отрешись от непонимания и стань счастлив. Эгин, рах-саванн Опоры Вещей, двадцати семи лет отроду, обладатель зеленых глаз и обаятельной улыбки, был счастлив.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. МЯТЕЖНИКИ

ГЛАВА 8. МОЛНИИ АЮТА

x 1 x

Мокрый и холодный удар в лицо. Соленая вода в ноздрях, во

рту, на языке, на губах. Что-то щекотливое и тоже весьма холодное струилось по животу, по груди, по ребрам. Он, определенно, тонул.

Закашлявшись, Эгин вскинулся на койке.

– Извините, милостивый гиазир, дело совершенно неотложное!

Он был мокр с головы до... нет, не до пят. До пупа. Он все еще находился в каюте Арда окс Лайна, а каюта все еще находилась на "Зерцале Огня", а "Зерцало Огня", судя по всему, все еще скользило по водной глади моря Фахо и тонуть пока что не собиралось.

Створки оконца были распахнуты и в каюту врывался свежий морской ветер вкупе с отблесками утреннего солнца. Перед ним стоял матрос - тот самый, который вчера днем бегал сообщить "инспекции" о его, Эгина, приходе. В его руках был внушительных размеров кувшин. Порожний, разумеется.

– Какого Шилола?
– пробурчал Эгин.

– Погоня, милостивый гиазир. Гиазир Иланаф послал за вами. А вы спали таким мертвецким, извините, сном, что...
– матрос смог только улыбнуться и продемонстрировать кувшин, у горла которого дрожали несколько капель морской воды.

– Ладно, - великодушно махнул рукой Эгин, широте взглядов которого события последних суток пошли на пользу во всех смыслах.
– Подожди меня за дверью, я оденусь и пойдем.

x 2 x

Палуба "Зерцала Огня" напоминала строительную площадку приграничного форта. Корабль преображался на глазах. Вдоль обоих бортов матросы устанавливали широкие полноростные щиты, обитые медью. Быстро снимались паруса. Нижние полотнища на обеих мачтах были уже опущены на палубу вместе с реями и теперь матросы сворачивали их, словно гобелены, готовясь упрятать паруса в кожаные чехлы, смоченные водой. "Все что может гореть - не должно гореть" - таково было самое простое и самое полезное наставление Морского Устава. Поэтому палубу обильно поливали морской водой из исполинских двухведерных бадей, подаваемых двумя носовыми подъемниками.

Но самое интересное творилось на корме "Зерцала Огня", представлявшей собою одну огромную, задиристо приподнятую надстройку. Эгин еще во время своего первого посещения "Зерцала Огня" приметил там какие-то угловатые сооружения, смотревшиеся инородно и противоестественно. И вот теперь с этими сооружениями происходило нечто - они раскрывались, словно бы небывалые кубические бутоны безвестных цветов.

К тому моменту, когда Эгин, следуя за своим проводником, поднялся на корму, "бутоны" уже раскрылись полностью. Вместо них на палубе - по две на каждый борт - отливали превосходной бронзой длинные трубы, установленные горизонтально и снабженные заметными утолщениями у основания. С другой стороны трубы имели отверстие размером с человеческую голову. Эгин видел их первый раз в жизни, но сразу догадался - это пресловутые "молнии Аюта", о которых ходило столько загадочных слухов и о которых почти никто не знал ничего достоверного. Эгину было известно, что эти трубы с чьей-то легкой руки называются "стволами" (хотя они и не были похожи на стволы деревьев) и еще он знал, что само по себе это оружие не имеет особо выдающейся ценности. Но если при нем находится тот, кто знает нужные Слова и Знаки...

Стволы были установлены на деревянных станках с небольшими колесами, а колеса находились в окованных бронзой желобах, проходящих по палубе. Сейчас прислуга как раз откатывала по ним "молнии Аюта" назад. Из трюмных погребов наверх подавались причудливые железные клети с круглыми металлическими шарами и продолговатые шелковые мешочки, в которых, как вполне справедливо предположил Эгин, находилось огнетворное зелье что-то наподобие смолотого в порошок "гремучего камня" древних легенд. В жаровнях, где покоились длинные железные прутья с деревянными ручками, поспешно раздували угли.

– Посмотрите на нашего доблестного рах-саванна! Он так залюбовался вашими питомцами, Самеллан, что совершенно не замечает ничего вокруг!

Голос был весел и бесшабашен, как бывает у многих воинов перед жестоким сражением. Голос принадлежал Дотанагеле и доносился откуда-то сверху.

x 3 x

На боевой башне "Зерцала Огня", традиционно вознесенной над палубой на семь локтей, уже были почти все его вчерашние собеседники. Дотанагела, Знахарь, Иланаф, Самеллан, а также палубный исчислитель, чье имя все время ускользало даже от профессиональной памяти Эгина. Не хватало только Авор, подруги покойного Арда, и Вербелины.

Эгин поднялся к ним - под защиту железного ограждения смотровой площадки. Помимо рулевого колеса (весьма редкого даже среди просвещенных народов, которые в большинстве все еще пользовались огромными и неудобными рулевыми веслами) и алустральского Перста Севера, там находилась необычная дальноглядная труба на поворотном станке с кругом. Круг, к полной неожиданности Эгина, был размечен изображениями фигур для игры в лам. И еще на смотровой площадке был установлен весьма изящный полированный столик, тоже размеченный фигурами лама, кое-где обуглившийся и во многих местах совершенно беспорядочно исколотый, надо полагать, весьма острой иглой.